Разрыв. Этот длинный, длинный день

Из соседних комнат, выходивших в прихожую, на него смотрели остальные домочадцы. С одной стороны - озабоченное лицо жены, тщательно вытиравшей мелко трясущиеся руки о передник (видимо только что с кухни, где возможно был неприятный разговор) и круглое с веснушками лицо младшего внука Кости - сына Насти. Из другого дверного проема на него уставилась, хищно сощурив глаза - старшая дочь Юля, высокая сорокалетняя особа с тонкими и поджатыми губами, демонстрирующими всему миру вечное недовольство своей хозяйки. "Ага! Вот, стало быть, откуда ждать мне грозы. Ну, я в принципе, так и знал" - сокрушенно, но ничуть не удивляясь подумал он, кряхтя вставая с табурета и радуясь тому, что наконец избавил от тесных ботинок гудящие от усталости вспотевшие ноги. За ее спиной возвышалась, почесывая брюхо под майкой, фигура зятя Леонида - рано облысевшего и отрастившего "пивной" животик бизнесмена средней руки, промышлявшего оптом чего-то там. Их дочерей близняшек - Ани и Яны не было с ними. Они жили в Питере у бабушки, где заканчивали международный институт менеджмента и маркетинга. На взгляд Афанасьева это было не учебное заведение, а синекура, приспособившаяся выкачивать деньги из богатых и доверчивых родителей, но с его мнением старшая дочь никогда не считалась, и он к этому уже привык, махнув на все рукой. Стоять в носках на каменном полу было не слишком уютно, он перемялся с ноги на ногу, не зная, что предпринять и это его движение не осталось незамеченным. Настя ойкнула и всплеснув руками тут же куда-то упорхнув. Уже через пару секунд она держала в одной руке его любимые, разношенные донельзя тапки без задников, а в другой старые треники, в которых он так любил ходить в свободное от службы время. Слезы умиления, едва не хлынули из его глаз при виде заботы младшей дочери: "Наверняка сама догадалась при скороспешных сборах сунуть в пакет тапки с трениками. Ну, хоть с этой не ошиблись мы с матерью - будет, кому в смертный час поднести стакан воды" - подумал он, обнимая дочурку и неловко хлопая ее по спине, чем вызвал полную яда и презрения ухмылку старшей. Да она и не старалась никогда скрыть своего истинного отношения к отцу и сестре. Наконец жена справилась с волненьем и перехватила инициативу младшей дочери, как всегда, затараторив:

- Вот ведь мужики, как сойдутся вместе, так и сидят, пока их не разгонишь! Да, что у них, жен, что ли нет?! Или дома никто не ждет?! Время уже десятый час, а они все заседают! Я уже замучилась суп разогревать на этой электроплите! Биточков, вот, наделала, как ты любишь. Ты что, забыл о чем тебе доктор наказывал?! При твоей язве тебе необходимо регулярное! Ты слышишь?! Регулярное питание! Я хотела принести туда, где вы сидели, закрывшись, но меня не пустили! Все вокруг говорят, что ты теперь главный в стране, а меня, значит, законную жену, к этому главному и не пускают! Где это видано такое, чтобы жену к мужу не пускали?! Ты скажи им, раз ты главный, чтобы они так больше не делали!

- И что будет? - криво усмехнулся он на сентенцию супруги.

- А ничего хорошего! - уперев руки в бока, резюмировала Аглая. - Сегодня они меня к тебе не пускают, а завтра, глядишь, и тебя ко мне не пустят!

- Ой, мам, ну хватит уже! - заступилась Настя за отца. - Сама ведь видишь, что в стране творится. Пришел, ну и, слава Богу! А ведь мог бы и вообще не прийти, будь он там на трибуне. Радоваться надо, что живой. Иди, давай, накрывай на стол.

- То есть, как это не прийти?! - прикрыла жена рот ладошкой в испуге. До нее только сейчас дошло, что ее муж, с которым она прожила бок о бок, больше сорока лет, мог вот так вот взять и не прийти, по нелепой случайности. Слезы стали наворачивать в ее больших от испуга глазах.

- Ну вот! - хлопнул себя по ляжкам, уже облаченным в треники, Диктатор Всея Руси. - Что ты, понимаешь, мать пугаешь?! У нее и так голова не на месте, а ты ее еще и подначиваешь!

- Как это не на месте?! - сразу вспыхнула Аглая, моментально прекращая слезоизвержение. - И где она, по-твоему, находится?!

- Ну, все-все, мать, успокойся! Я пошутил, - выставив вперед руки в примирительном жесте, быстро проговорил он, гася начавшуюся подниматься бурю.

- Ладно. Иди мыть руки. Умывальник вон там, - указала Аглая пальцем на еще одну дверь в прихожей, - а я опять пойду разогревать еду.

- Руки помою, - не стал спорить он с супругой, - а вот насчет еды, то не суетись, мать. Есть - не буду.

- То есть, как это, не буду?! - крутанулась она на месте. - Что значит, не буду?! Я не поняла! Это что еще за фокусы?!

- Не шуми, мать, - примирительным тоном оборвал он начавшую закипать жену. - Я перекусил недавно. Рудов угощал бутербродами с сыром.

- Не ври мне, Валера! Ольга мне сама сказала, что передала Сергею бутерброды с ветчиной.

- Тебе, Аглая, в контрразведке бы работать! - развел руками Афанасьев, не зная, что возразить на слова жены. - Но все равно ни ужинать, ни завтракать не буду.

- Это еще почему?! - округлила глаза Аглая. - ты, что с ума там спрыгнул на своих заседаниях?! С твоей-то язвой?!