Разрыв. Этот длинный, длинный день

Охранник был явно неглупым человеком и скорее всего уже видел сцену разыгравшуюся перед входом, а поэтому сразу понял, что человек, запросто арестовавший оставшихся после утреннего теракта высших сановников, скорее всего и будет на ближайшие годы править этой страной. Он моментально вытянулся во фрунт, что не могло не понравиться генералу и "поедая" того глазами по заветам великого Петра бодро отрапортовал:

- Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие, сей момент вызову генерального директора! - и он, мигом срывая рацию с плеча, забубнил в нее что-то не совсем разборчивой скороговоркой.

- Не переигрывай, не в театре, - ухмыляясь, погрозил ему пальцем Афанасьев.

Неизвестно чем закончились переговоры охранника со своим руководством, так как генерал уже отошел от него и встал в стороне от шеренги турникетов. Однако уже через минуту из громко распахнувшего двери лифта выскочил в сопровождении каких-то семенящих за ним лиц, высокий и длинноволосый тип с холеным и напомаженным лицом стареющей театральной дивы, и явно узнав Афанасьева, ринулся к нему.

- Что это такое?! Что это за люди с вами, генерал Афанасьев? - с ходу напустился он на него. Афанасьев медленно, будто это были танковые люки, поднял глаза на волосатого, явно прикидывая в уме, сколько нарядов вне очереди впаять тому, за нарушение уставной формы приветствия.

- Вы, собственно, кто? - решил он сразу поставить на место генерального директора, хотя сразу узнал того, так как он часто мелькал на экране телевизора, особенно в последнее время.

- Что значит, кто?! - не ожидал тот. - Я Костя Арнст - генеральный директор и продюсер ОРТ.

- Костя?! - недоуменно поднял брови Валерий Васильевич.

- Ну да.

- Сколько же тебе лет, деточка?! - по-прежнему играя недоумение, поинтересовался он у счастливого обладателя, как минимум, трех гражданств.

- Пятьдесят девять, - подбоченившись, ответил тот, окидывая взглядом толпу собравшихся подчиненных и сторонних зевак.

- Пятьдесят девять лет, а все в костях бегаешь?! Дурак, ты Костя, вот что я тебе скажу, - парировал Афанасьев, и тоже оглядел невольных зрителей этого импровизированного спектакля. С задних рядов послышались смешки и фырканье.

- Как вы со мной разговариваете?! Я не потерплю! - начал, было, Костя, но генерал прервал его гневную филиппику.

- Ничего. Потерпишь. И вообще, Костя, помолчи, когда с тобой разговаривает взрослый человек. Умей слушать старших, или тебя в детсаде этому еще не научили?

- Распоряжайтесь у себя на плацу! А здесь телевидение и ведите себя подобающе с генеральным директором! Не то...

- Не то, что? - удивился наглому петушиному выпаду Афанасьев, но все таки продолжил спокойным тоном, - Костя, не испытывай мое терпение, а лучше организуй мне какую-нибудь студию для того, чтобы я смог в прямом эфире сделать важное правительственное сообщение.

- Это никак невозможно, - назидательно и как само собой разумеющееся ответил он на просьбу военного.

- Это еще почему?

- Свободных студий нет. Все заняты. Обслуживающий персонал тоже занят. Прямой эфир также невозможен. Сетка вещания утверждена и сдвинута быть не может. Рекламное время законтрактовано и утверждено соответствующими договорами, нарушение которых грозит каналу крупными штрафами, - надменно чеканя каждое слово, словно неучу, проговорил директор, усмехаясь про себя, глядя на простоватое с виду лицо Афанасьева.

- Костя, - уже начиная терять терпение, обратился к нему Афанасьев, - ты, видимо, плохо слышишь, либо вовсе не понимаешь моих слов. Повторяю последний раз. Дословно и членораздельно. Мне. Нужно. Срочно. Сделать. Важное. Сообщение. В прямом эфире. Понял?

- Не разговаривайте со мной, как с ребенком! - повысил голос Арнст. - Я вам, кажется, уже доходчиво объяснил невозможность данной процедуры. Хотите сделать заявление? Так подайте заявку. И ждите. Как освободится одна из студий, мы вас пригласим и сделаем запись, которую пустим при возникновении первого "окна". А на выступление в прямом эфире у вас должно быть подписанное разрешение от главы государства, предоставляющее вам полномочия на данное действие. Так записано в Уставе нашей организации, которая, между прочим, является государственной и руководитель которой назначается по личному распоряжению главы этого государства.

Произнося эту тираду, Арнст явно издевался, прекрасно зная, что вот уже несколько часов в стране нет никакого главы государства. Впрочем, Арнст и сам ошибался, полагая, что в стране царит безвластие. И сейчас от Афанасьева требовалось доказать обратное всем, в том числе и этому петуху, и всем тем, кто тут собрался. Решительно и однозначно доказать. Было видно, что дальнейшие препирательства ни к чему хорошему не приведут, он тяжело вздохнул.

- Ребята, - тихо, не разжимая крепко стиснутых зубов, обратился он к стоящим рядом спецназовцам, - а сделайте-ка ему "ласточку".