Разрыв

Он толкнул ее, и Люсия упала, проехавшись спиной по стене и врезавшись в свою машину. У нее перехватило дыхание. Она попыталась встать, но лишь подвернула лодыжку. Попыталась еще раз. Взглянула на Уолтера.

Ширинка его была расстегнута. Он сжимал рукой член.

— Как тебе вот этот? — снова спросил он и подступил поближе. Промежность его находилась как раз на уровне глаз Люсии. — Ты вот такую тупую штуку имела в виду?

У Люсии опять занялось дыхание. Она попыталась закричать, но лишь прохрипела:

— Отойди от меня. Отойди к долбаной матери.

Она подняла руку к горлу, выставив другую перед собой, согнув пальцы, чтобы вцепиться в него ногтями.

Уолтер замер в нескольких дюймах от ее пальцев.

— Ты особо-то губу не раскатывай, — сказал он. — Ближе я тебя все равно не подпущу. Я просто хочу показать тебе, что ты потеряла. То, что потеряла и чего тебе не хватает.

Она рванулась вперед, однако Уолтер ждал этого.

— Ишь ты! Полегче, тигрица. — Он фыркнул. И снова подступил к ней на дюйм ближе. — Видишь, Лулу? Понимаешь, что я хочу сказать? Что показываю? То, что требуется тебе для нашей работы. Плюс парочка вот этих.

Он приподнял свое имущество ладонью, качнул в ее сторону бедрами.

Люсия сжалась. И отдернула руку.

— Вот в чем твоя беда. Вот почему ты влипла в неприятности. — Он убрал свое хозяйство в штаны… Наклонился, застегнул молнию на ширинке. — Позволь дать тебе совет, Лулу. Отрасти яйца. Потому что, имея то и не имея этих, ты притягиваешь неприятности.

— Все? — просипела Люсия. Она так и сидела, скорчившись на полу, у ног Уолтера. — Больше ты мне ничего показать не можешь?

Уолтер усмехнулся. Пожал плечами.

— У меня это дело, может, и не такое большое, дорогуша. Но мне хватает его, чтобы не распускать нюни по поводу психанутого, убившего детей иммигранта. И если хочешь, — он снова положил ладонь на ширинку, — если хочешь, готов показать, каким большим иногда становится мой дружок.

— Уолтер! Эй, Уолтер!

Уолтер обернулся, Люсия тоже. Голос вроде бы принадлежал Гарри, однако Люсия видела только Уолтера да бетонную стену.

— Все в порядке? Ты что-то потерял?

— Просто помогаю Люсии отыскать ключи от машины. Она их обронила. Ведь так, лапушка?

Он взглянул на нее сверху вниз. Подал руку. Люсия отбила ее в сторону. Ухватилась за машину, и встала.

— И Люсия здесь?

Гарри был уже близко, их разделяло несколько машин. Люсия, не взглянув на него, кивнула. Показала ему ключи. Вот они, попыталась сказать она, но слова эти застряли в ее горле.

— Ну ладно, с меня на сегодня хватит. Не забывай того, что я тебе сказал, Лулу. И того, что тебе показал.

Уолтер отступил от машины. Кивнул, проходя мимо Гарри, прихлопнул его ладонью по плечу:

— Спокойной ночи, дамочки.

Люсия ковырялась в ручке на дверце машины. Ткнула в нее ключом, но только краску ободрала. Ткнула снова. Гарри подошел к ней.

— Люсия? Ты в порядке?

Люсия не посмотрела на него. Лишь подняла ладонь. Кашлянула.

— Все хорошо, Гарри.

Произнести это ей удалось лишь шепотом.

— Ты уверена? У тебя голос какой-то…

— Все хорошо. — Ключ наконец попал в скважину, и она потянула на себя дверцу. — Спокойной ночи, Гарри.

Она скользнула в машину.

Ей хотелось лишь одного — просто посидеть за рулем, однако этого она себе не позволила. Включила зажигание, застегнула ремень безопасности. Она не плакала.

Включила задний ход, сняла машину с тормоза. Повернула голову, сдала машину назад. Она не плакала.

Выехав со своего места на стоянке, она затормозила, включила первую передачу. Отпустила сцепление, тронулась с места. Она не плакала.

Гарри отступил в сторону, пропуская машину. Он поднял руку, однако Люсия смотрела прямо перед собой. Она миновала служебные машины, притормозила у шлагбаума, вырулила на улицу. Она не плакала.

Проехав пятьдесят ярдов, она остановила «фольксваген» у бордюра, заглушила двигатель. Закрыла глаза, стиснула руль и позволила себе опустить на него голову. Закашлялась. С трудом сглотнула. Она не может, не будет плакать.

Однако слезы полились сами собой. И вопреки своей воле, Люсия заплакала. И не смогла остановиться.

А к чему все обычно и сводится, инспектор? Сэмюэл преподавал историю, так? Ну вот и давайте заглянем в историю. Что было на всем ее протяжении обычным мотивом безумств, преступлений, отчаяния? Что сильнее всего прочего толкало людей на воровство, мошенничество, ложь? Заставляло их терять разум. Убивать.

Любовь, инспектор. Только любовь. Любовь к Богу, любовь к деньгам. К власти, к женщине. К мужчине тоже, но мы с вами женщины и обе знаем, историю пишут мужчины, поэтому речь в ней непременно идет о любви к женщине. Есть, конечно, и ненависть, но ведь она — оборотная сторона любви. Ненависть — продукт разложения любви. Ненависть приходит с изменой.