Разум и чувства

Они с трудом провели две минуты вместе прежде, чем брат прямо задал интересующий его вопрос о том, где теперь будет жить Эдвард, неужели в коттедже? Элинор в деталях повторила ему все тоже, что сказала и Джону. Но ее рассказ произвел на Роберта совсем другое впечатление. Роберт смеялся до слез при мысли, что Эдвард будет священником, и поселится в скромном приходском домишке. А когда он живо представил, как Эдвард, надев белоснежный стихарь, будет венчать какого-нибудь Джона Кузнеца с его Мэри Обветренной, то не мог остановиться от хохота.

Элинор, хотя и ждала в молчании, когда Роберт, наконец, успокоится, все же не смогла сдержать своего пристального взгляда, который был достаточно красноречив, так как отражал ее чувства, и полностью отказывал ему в уме. Наконец, его ум был все же пробужден мудростью, не потому, что этого хотела она, о просто сам по себе.

– Простите меня, Элинор, это всего лишь безобидные шутки, – сказал он вполне серьезно, – Бедный Эдвард! Он уничтожен навсегда! Я очень жалею об этом, так как знаю, что у него были хорошие перспективы, как не у многих в этом мире. Вы не должны жалеть о нем, мисс Дэшвуд, по причине вашего мимолетного знакомства. Бедный Эдвард! Его манеры, естественно, не самые лучшие в мире. Но мы не рождены все одинаковыми. Бедный Эдвард! Вы вскоре увидите его в кругу бродяг! Можете поверить, это будет жалостное зрелище! Но, по-моему, он имеет очень доброе сердце, как никто в нашем Королевстве! Я заверяю вас и объявляю вам, чтоб никто не был так шокирован этим, как я, когда все это вырвалось наружу! Я не мог этому верить! Моя мать рассказала мне обо всем. Я, чувствуя, что медлить нельзя, сказал ей: «Моя дорогая! Я не знаю, что вы намерены предпринять! Но я, если Эдвард женится на этой женщине, я не хочу его вообще видеть, никогда!» Это то, что я сразу и сказал. Я был просто потрясен, правда! Бедный Эдвард! Он разрушил самого себя полностью, лишив себя навсегда такого великолепного общества! Но, как я прямо сказал своей матери, я нисколько этому не удивлен по причине его воспитания! Этого всегда можно было ожидать! Моя бедная мама была почти не в себе!

– А вы когда-нибудь видели его избранницу?

– Да, однажды, она была в гостях в этом доме. Я зашел на десять минут и достаточно насмотрелся на нее. Ужасная провинциалка, без всякого стиля и элегантности, и почти дурнушка. Я помню ее превосходно. Как раз тот тип девушек, которые рады поймать такого, как Эдвард. Я захотел, как только моя мать рассказала мне все, тут же поговорить с ним и переубедить его. Но было уже слишком поздно что-то менять. К сожалению, я узнал обо всем последним и даже не догадывался о помолвке, пока все не вскрылось. Возможно, если бы я узнал об этом первым или хотя бы на несколько часов раньше, всё можно было бы изменить. Я бы представил ему все в истинном свете: «Мой дорогой друг, – сказал бы я ему, – подумай, что ты собираешься делать! Ты вступаешь в самую порочащую связь, как раз такую, которую твоя семья не признает никогда! Я не думаю, что можно было быстро найти какое-либо решение. Но сейчас уже поздно. Он, должно быть, голодает, вы знаете! Это так естественно, что голодает.

Он еще раз подчеркнул этот момент с выразительностью, когда дверь отворилась для жены мистера Джона Дэшвуда, что и положило конец этому разговору. Так как она раньше ни с кем не говорила об этом событии, кроме как у себя в семье, то теперь Элинор могла наблюдать, как это отразилось на ее поведении – к надменности примешивалось смущение и попытка держаться уверенно. Но при этом она стала мягче с золовками. Узнав, что Элинор и ее сестра собираются вскоре покинуть столицу, Фанни предложила им как-нибудь навестить ее с мужем в Норланде, а Джон с любовью слушал ее прямолинейные выражения, казавшиеся ему эффектными и изящными…

Глава 22

Перед отъездом из Лондона Элинор нанесла еще один короткий визит на Харлей-Стрит, где получила последнее благословение своего брата перед дальней дорогой. Он был доволен, что сестры доедут почти до Бартона и при этом не потратят ни цента, а также тем, что влиятельный полковник Брэндон отправится вслед за ними через день или два. На этой оптимистичной ноте брат и сестра распрощались. Что же касается туманного приглашения Фанни навестить их в Норланде, если он попадется им по пути, то оно так и растворилось в придорожном тумане. Впрочем, Джон объявил Элинор, что он обязательно приедет к ней в Делафорт. Что несколько удивило ее, но она восприняла этот недвусмысленный намек просто как символ возможных «родственных встреч» за пределами Лондона.

Ей было интересно наблюдать за тем, как все друзья направляют ее в Делафорт, где она меньше всего хотела бы остановиться или жить, и уж никак не видеть там своего брата и его жену. Даже Люси, когда они прощались, умоляла Элинор заглянуть к ним, когда она будет в Делафорте.