Разум цветов

Старые цветы — сказал я. Я был не прав. Когда изучаешь их историю и разыскиваешь их происхождение, то с удивлением узнаешь, что большинство из них, даже самые простые и распространенные, — существа новые, вольноотпущенные, изгнанницы, выскочки, гостьи, иностранки. Любой учебник по ботанике откроет вам их происхождение. Тюльпан, например (вспомните, например, «Отшельника», "Агату" и "Золотое Знамя" Лабрюйера), пришел к нам из Константинополя в XVII веке. Куриная слепота, лунник, мальтийский крест, бальзамин, фуксия, индийская роза или бархатная гвоздика, садовый нарцисс или божья гвоздика, двуцветный аконит, петуший гребешок, штокроза, пирамидальный колокольчик — пришли к нам около того же времени из Индии, Мексики, Персии, Сирии и Италии. Анютины глазки впервые появились у нас в 1613 году, золотая корзина — в 1710-м, красный лен- в 1819-м, пурпурная скабиоза- в 1629-м, лозовидная камнеломка- в 1711- м, длиннолистная вероника — в 1731-м, яркий флокс несколько старше их. Китайская гвоздика вступает в наши сады около 1713 года. Яркая гвоздика родилась на днях. Цветший портулак появляется лишь в 1828 году, а красный шалфей — в 1822-м. Голубой посконник, столь повсеместный и популярный, насчитывает всего два столетия жизни, иммортель-сухоцвет — еще менее того. Циннии — сто лет от роду. Испанским бобам, родом из Южной Америки, и душистому горошку, эмигрировавшему из Сицилии, около двухсот лет от роду. Древовидная ромашка — растущая в самых захолустных деревнях — культивируется только с 1699 года. Красивая голубая лобелия, окаймляющая наши цветники, подарена нам Капландией[27]

в эпоху революции. Китайская астра значится под 1731 годом. Годичный флокс, или флокс Друмонда, столь вульгарный, прислан к нам из Техаса в 1835 году. Лаватера с крупными цветами, по виду столь несомненная уроженка наших мест, столь наивно-деревенская, цветет в наших северных садах лишь в течение двухсот пятидесяти лет, а петуния — не больше как в течение двадцати пятилетий. Резеде, гелиотропу — кто бы мог поверить — не насчитывается и двухсот лет, георгина родилась в 1802 году, а шпажник (Gladiolus Glandavensis) и глоксинии лишь вчерашнего происхождения.

Какие же цветы росли в садах наших отцов? Очень немногие, вероятно, самые маленькие и скромные, которые с трудом можно было отличить от цветов, растущих по дорогам, на лугах, на опушках лесов. Заметили ли вы бедность и однообразие, — впрочем, весьма искусно замаскированные, — цветочных украшений на самых красивых миниатюрах наших старинных рукописей? Равным образом картины наших музеев до самого конца Возрождения для украшения самых роскошных дворцов, самых дивных эдемов имеют в своем распоряжении лишь пять или шесть разновидностей цветов, которые они постоянно повторяют. До XVI века сады почти пустынны, а позже даже Версаль, великолепный Версаль, не мог бы показать нам того, что теперь показывает самая бедная деревушка. Одни только фиалки, бельцы, ландыш, ноготки, мак, садовый мак, брат мака-самосейки, некоторые виды шафрана, ириса и безвременника, наперстянка, валериана, левкой, мальва, васильки, Дикая гвоздика, незабудка, роза, еще почти в состоянии Шиповника, и высокая серебряная лилия — все эти самобытные украшения наших лесов и полей, воображение которых напугано снегом и северным ветром, одни только эти цветы улыбались нашим предкам. Они, впрочем, сами не сознавали своей нищеты. Человек еще не научился глядеть вокруг себя и наслаждаться жизнью природы. Потом наступило Возрождение, эпоха великих путешествий, открытий и побед солнца. Все цветы мира, все плоды счастливых усилий проявления глубокой внутренней красоты, все радостные мысли и устремления воли нашей планеты достигли до нас принесенные лучами света, которых люди ждали от небес и которые на самом деле исходили из нашей собственной земли. Человек решается выйти из монастыря, из склепа, из кирпичного или каменного города, из укрепленного замка, где он до тех пор прозябал. Он спускается в сад, который населяется пчелами, пурпуром и ароматами. Он раскрывает глаза, изумленный, как ребенок, вырвавшийся из ночных сновидений, и его пробуждение приветствуют лес, равнины, море, горы и, наконец, птицы и цветы, которые от имени всех говорят на языке более человечном, ему уже понятном.