Разум

Человечество на данном этапе роста едва–едва прикоснулось к первой части ОРС, т. е. к феномену объединения, который вместился в термин

гравитация. Люди наполнили мироздание мертвящей косностью, превратили в заброшенный крематорий по сжиганию глупой материи, которая перед смертью корчится в судорогах невесть откуда нахлынувших ядерных и химических превращений. Они лишили всё, что ни есть, всякой инициативы, всякого смысла в собственном бытии, поселили в космосе кладбищенское равнодушие и безнадёжность. Почему летят, куда стремятся, зачем куражатся взрывами, всплесками, сингулярностями, светимостями, блесками, что заставляет собираться в галактики, туманности, облака, что расположено за пределами плотных масс …? Вселенная в человечьем представлении — это куча хлама, которая изредка под насилием придуманной гравитации нехотя сожмётся, надоест — распрямится, по пути, от нечего делать, превращая что–то во что–то. Сумбурность, хаотичность, а точнее: бессмысленность людского уклада излучается в космическую даль. Уныние и безысходность вверху, как отражение людской несостоятельности.

Может ли быть такое, что бы вечность

оказалась потраченной на достижение угнетающей мрачности? Способен ли существовать мир без примиряющей идеи? Допустимо ли очаговое удовлетворение? Возможно ли состояться самомý, убивая соседа? Если выходной продукт есть насилие и война, то является это развитием? Такие вопросы ставить неприлично. Всякий здравый знает, что на них ответа не только нет, но он даже не ищется. Ибо что же? Всё естествознание от корки до корки …? А может всё–таки поискать того, кто исподтишка, тайно от людей, прячась где–то в чёрной или белой материи, кротовой норе, виртуальном переходе, страшной дыре, в сингулярности, а также в прочих хокингских колпаках на разум,⁴⁵ и призвать его к ответу? Тогда сделать его виноватым и не придётся усмирять бунт совести? Познание пойдёт вбок, когда ещё опомнятся люди от очередной научной пощёчины? А пока — почёт и кормление, своё стадо, своё стойло, свои рабы … Титаник потонет завтра, а хорошо жить хочется сегодня.

Но даже, если бы удалось впустить в обиход нового уродца- штамповщика вездесущих сил, то срочно понадобилось бы расчистить место на небосводе и между пространством и материей втиснуть калеку. И как только это произошло бы, снова посыпались бы неприличные вопросы: кто породил, зачем, каковы полномочия, кто главнее …? А может всё же согласиться с тем, что иначе быть не может: мир разумен! Хотя бы даже по критерию человека: если среда за пределами самогó человека сотворила то, что напрочь не по силам человеку: породить новую жизнь, то не станет дерзкой смелостью заподозрить и весомое превышение возможностей творящей среды. А можно ли творить без разума? А может ли разум действовать без смысла, без цели, без созидания, без перспективы?

Итог приведенных рассуждений таков: в мире отсутствуют не разумные объекты.

Разумность накладывает на объекты требование комплектности, суть которого заключена в приведении во взаимное соответствие формы и содержания. Разумность — это основное свойство сознания. Нельзя быть разумным, не имея сознания. Нельзя иметь сознание и быть неразумным. Разум и сознание неразделимы. Сознание невозможно без формы, ибо, не имея формы, становятся неопределёнными очертания сознания. Без границ многие сознания сольются–совместятся, что противоречит ненарушаемому принципу индивидуального развития. Главнейшей заботой каждого сознания является изготовление–изваяние–придумывание–взращивание–делание–облачение себя в собственную форму. Неповторимость сознаний отображается в неповторимости форм. Как невозможны равные сознания, так невозможны одинаковые формы. Различие персон мира является основой его устойчивости, т. е. существующести.³¹ Сознание, лишённое формы, познавать мир не способно. Тогда форма выступает в двух важнейших ипостасях: как средство обозначения индивидуальности и как инструмент исследования среды. Между формой и содержанием никогда не бывает согласных отношений: они всегда конфликтные. Антагонизм проистекает из разного предназначения: сознание неуничтожимо, развивается вечно от меньшей развитости к большей, а форма выступает в качестве этапного обменного материала. Она на некотором интервале роста удовлетворяет запросам сознания и потому остаётся в данном воплощенческом виде. Однако по мере освоения среды сознание умощняется и когда–то наступает момент не способности формы отображать мир по велению сознания.