Разумное животное

Ж. Вы очень привязаны к Фа, не так ли?

Би.  Да.

Ж. Что бы произошло, если бы у вас его отняли?

Би(в крайнем волнении). У меня отнимут Фа!

Проф. Севилла(встает). Я вас прошу, не задавайте подобного рода вопросов.

Ж. Би, я не говорил, что у вас собираются отнять Фа. Я только спросил у вас, что было бы, если бы у вас его отняли.

Би.  Я умерла бы.

Ж. Как?

Проф. Севилла.  Не задавайте таких вопросов.

Би.  Я не стала бы ничего есть.

Проф. Севилла(с настойчивостью в голосе). Би, никто у тебя не отнимет Фа. Никогда. Это я, Па, говорю тебе!

Би.  Это правда, Па?

Проф. Севилла.

  Это правда. (К аудитории.) Я хочу объяснить, почему я вмешался. Эмоциональная восприимчивость и воображение у дельфинов значительно живее, чем у нас. Кроме того, они не делают такого отчетливого различия, как мы, между реальным и возможным. Для них осознать возможность события или действительно пережить его — почти одно и то же. Вот почему нужно быть особенно внимательным. Вы можете задать вопросы, которые вы сочтете безобидными, но на самом деле они окажутся жестокими без всякой к тому надобности.

Ж. Я в отчаянии. Я не хотел расстраивать Би.

Ж. Разрешите мне задать вопрос, который, конечно, не будет жестоким. Фа, у французов есть поговорка: счастлив как рыба в воде. Что вы об этом думаете?

Фа.  Я не рыба. Я китообразное животное. Сколько раз должен я это повторять? Вы видели когда-нибудь рыбий глаз? Он круглый и глупый. А теперь взгляните-ка на мой! (Фа поворачивает голову в сторону и хитро подмигивает аудитории. Все смеются.)

Ж. Я согласен, что у вас глаз не круглый и не глупый. Но мой вопрос не об этом. Ответьте, пожалуйста, счастливы ли вы в воде?

Фа.  Без воды моя кожа очень быстро сохнет, и я не могу жить долго.

Ж. Вы отвечаете уклончиво. Я вас опрашиваю: счастливы ли вы в воде? Вы хотите дать мне ответ?

Проф. Севилла.  Я вас прошу, не наседайте на него так. Дельфин не привык к такой агрессивности.

Ж. Почему он не хочет ответить на мой вопрос?

Фа.  Я хочу ответить, но я не понимаю. Где я еще могу жить, кроме воды?

Ж. Фа, раз вы смотрите каждый день телевидение, я предполагаю, что вы не так уж несведущи в международных делах?

Лорример.  Господа, я с сожалением должен вам сказать, что мы уже превысили на десять минут выделенное нам для этой пресс-конференции время. (Протесты.) Я напоминаю вам сказанное мною вначале: профессор Севилла полагает, что вспышки «молний», прожекторы и вопросы на этой пресс-конференции представляют собой тяжелое испытание для его воспитанников, и он считает, что нежелательно продолжать ее свыше часа.

Ж. Мистер Лорример, у меня еще три вопроса, позвольте мне их задать.

Лорример.  Хорошо, задавайте ваши три вопроса, и они будут последними.

Ж. Фа, что вы думаете о Соединенных Штатах Америки?

Фа.  Это самая богатая и самая могущественная страна в мире. Она защищает свободу и демократию. Американский образ жизни лучше всех других.

Ж.

 Что вы думаете о президенте Джонсоне?

Фа.  Это добрый человек, который хочет мира.

Ж. Что вы думаете о Вьетнаме?

Фа.  Оттуда нельзя уйти. Это означало бы поощрение агрессии.

Ж. В случае войны, Фа, взялись бы вы за оружие, чтобы сражаться за Соединенные Штаты?

Лорример.  Это уже не три вопроса, а четыре. И если вы мне позволите, я сам отвечу на ваш четвертый вопрос. Фа не может взяться за оружие, потому что у него нет рук. (Смех.) Господа, я благодарю вас за ваше любезное внимание и предлагаю, чтобы мы все выразили свою благодарность профессору Севилле и его воспитанникам Фа и Би за их великолепные достижения. Поистине я горжусь тем, что был здесь вместе с ним, вместе с ними, вместе с вами в этот исторический день. (Длительные аплодисменты.)

В те дни, когда, подобно разорвавшейся бомбе, весть о состоявшейся 20 февраля пресс-конференции потрясла США, югославский философ Марко Ллепович находился в США по приглашению Калифорнийского университета и был поражен странным состоянием эйфории и возбуждения, царившим тогда в США, и так писал о нем одному из своих друзей, врачу в Сараево: