Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии

Он нас и встречал в Катании – элегантный синьор Джузеппе Спина на своей шикарной автомашине. На другой день после переговоров молодой Спина предложил прокатиться в сицилийскую столицу Палермо, чтобы осмотреть достопримечательности города. Выехали мы, помнится, из города ранним утром и свернули на довольно узкое и не очень хорошо заасфальтированное, пустынное провинциальное шоссе, чтобы насладиться в покое экзотическими сицилийскими пейзажами. Дорога была разбитая, машину бросало из стороны в сторону. Вдалеке показалась какая-то деревенька. Задумчиво молчавший Спина вдруг заговорил:

– Уважаемые господа, если автомобиль остановят люди с ружьями, ради Бога, не пугайтесь и делайте то, что буду делать я.

– А что будете делать вы, синьор Спина?

– А то, что попросят эти люди. Например, отдать бумажник, снять пиджак или кольцо… Меня просто не знают в этой деревне. Здесь другая община производителей цитрусовых. Потом они все вернут. У нас на этот счет существует полная договоренность с главой общины, старым приятелем моего отца…

– Синьор Джузеппе, – робко спросил я, – эти, с ружьями, могут быть людьми мафии?

– Мафия? Ну что вы, дотторе (в Италии человека с высшим гуманитарным образованием называют «дотторе», то бишь «доктор». – Л. К.), какая мафия! Это слово исчезло из нашего обихода. Мафия была раньше давным-давно: благородные джентльмены, которые жили по законам справедливости и заставляли других соблюдать эти законы. А сейчас какая мафия? Иногда это преступники-одиночки или же политические мошенники, торгующие голосами избирателей.

…На обочину шоссе вышли двое, вроде бы в охотничьих костюмах. За спинами лупары – крупнокалиберные двуствольные охотничьи ружья, заряженные волчьей картечью, из которых, как я знал из итальянских детективов, мафия издревле по традиции приводит в исполнение свои смертные приговоры…

– Сохраняйте полное спокойствие, синьоры.

Джузеппе Спина остановил свою «Альфа Ромео» у обочины шоссе, вышел из машины и приблизился к охотникам. Разговор был очень коротким. Незнакомцы сняли потрепанные шляпы и низко поклонились Спине. Мы поехали дальше.

– Они знают имя моего отца, – прервал молчание синьор Джузеппе. – Он ведь один из уважаемых коммерсантов по цитрусовым. И ради Бога, не вертите, пожалуйста, головой. У нас на Сицилии не принято оглядываться назад…

Я вспомнил об этом давнем эпизоде, когда, начав работать под «крышей» корреспондента «Известий», оказался в Палермо на шикарном дневном приеме, который был устроен сицилийской Ассоциацией производителей цитрусовых. В просторном зале фешенебельного ресторана встретил знакомого итальянского журналиста, работавшего в коммунистической тогда газете «Унита». «Вот уж здесь, наверняка, собрался весь цвет сицилийской мафии», – пошутил я, обращаясь к стоявшему рядом со мной коллеге. Он, однако, даже не улыбнулся и, позвенев льдинками в своем фужере с виски, произнес шепотом, наклонившись к самому моему уху: «Если не все, то „теста дель серпенте“ присутствует». Если перевести с итальянского на русский сказанное моим приятелем-журналистом, получится «голова змеи». Так на Сицилии за глаза называют самого верховного главу, то бишь «капо дей капи» всей мафии. «А где же он?» – спросил я у коллеги. Он молча указал глазами на президента Ассоциации, который на другом конце длиннющего стола произносил тост за развитие многосторонних связей между сицилийцами и всеми другими жителями планеты. Седые волосы, умные голубые глаза, прекрасно сшитый «классический» темный костюм, безукоризненный английский язык, привезенный из Кэмбриджа, на котором звучал спич, чтобы было понятно всем присутствующим. Обаяние, мягкость, доброжелательность… Теперь уже я наклонился к уху корреспондента из «Униты»:

– Ты шутишь?

– Нисколько… Я могу лишь ошибаться в том, является ли этот синьор самим «капо дей капи» или одним из заместителей. Это станет известно лет через двадцать после его смерти.

А поздним вечером того же дня мне довелось попасть вместе с нашим торгпредом на более узкий, домашний, прием человека, который произносил спич на английском языке. Мы переходили из одной залы в другую роскошной виллы, любовались личной коллекцией картин хозяина дома, который слыл богатейшим человеком на Сицилии. Всамделишные голландцы, французы, испанцы и даже русские художники прошлых и не очень прошлых веков. Подлинники Рембрандта, Ренуара, Гойи, Шагала… А меня все подмывало спросить у седовласого синьора насчет мафии, что он думает о ней. Тем более что был подходящий повод для этого: все газеты пестрели сенсационными первополосными заголовками об аресте главаря «новой» мафии Лючиано Лиджо по прозвищу «Примула росса», то бишь «Красный колокольчик», известного своими кровавыми преступлениями на Апеннинах.

И все-таки я спросил, что думает владелец столь уникальных полотен о мафии вообще, о «новой» мафии в частности и о «Красной примуле» с точки зрения, так сказать… Спросил, когда мы ненадолго остались втроем: хозяин виллы, его сын и я.