Разведчики, изменившие мир

«В период наиболее серьезного танкового противостояния у Бранденбургских ворот в Берлине, — рассказал мне военный разведчик капитан 1-го ранга в отставке Виктор Любимов, хорошо знающий Георгия Никитича по совместной службе, — Большаков дважды — 26 и 27 октября 1961 года — встречался с Робертом Кеннеди и передавал для президента США письменные и устные послания Хрущева.

11 ноября Большаков и пресс-секретарь Белого дома Сэлинджер вынуждены были встречаться даже ночью.

Мягкое, положительное решение о признании границ в Берлине было достигнуто путем устной договоренности между двумя лидерами. В этом немалую роль сыграло искусство посредника Большакова и реалистическое отношение к берлинской проблеме команды Джона Кеннеди: его брата, Сорренсена, Банди, О. Брайена».

В январе следующего, 1962 года предстоял новый тур переговоров США с СССР.

Через Большакова передавали, что представители президента США хотели бы обсудить позиции сторон по берлинскому вопросу и надеялись на успешный исход.

Однако вновь успешного исхода не получилось. Переговоры вели министр иностранных дел Андрей Громыко и посол США в СССР Л. Томпсон.

При очередной встрече Роберт Кеннеди поделился с Большаковым своей озабоченностью: «Президент опасается, что беседы в Москве могут вернуть наши страны к дням Вены». Он просил довести его слова до Хрущева.

В конце января в США прилетел зять Хрущева Алексей Аджубей. Он только что побывал на Кубе. Теперь его принимал Джон Кеннеди. В беседе участвовал и Георгий Большаков.

Через два с небольшим месяца — новая встреча. На этот раз Аджубей возвращался из поездки по странам Латинской Америки.

Президент вновь принял у себя Аджубея и Большакова с супругами. Разговор опять зашел о Кубе. Именно тогда Джон Кеннеди сказал свои известные слова: «Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно. Куба лезет изнутри».

В феврале Кеннеди передал Хрущеву через американского посла в Москве личное послание. Прошла неделя, другая, ответа не было. Вновь брат президента обращается к Большакову.

В своем отчете в Центр от 2 марта 1962 года Георгий Никитич сообщает, что президент США недоволен ходом переговоров Громыко и Томпсона и хотел бы лично встретиться с Хрущевым.

В конце апреля Роберт Кеннеди дважды виделся с Большаковым. По итогам встреч в Москву летит телеграмма, главный смыл которой заключается в следующем — президент США предлагает премьеру Никите Хрущеву заключить договор о запрещении ядерных испытаний в атмосфере.

Однако, судя по всему, в Кремле не очень-то верят предложениям Джона Кеннеди. Нет такой веры и в самих Соединенных Штатах. После ухода в отставку советник по науке Белого дома Визнер заявил, что своей политикой форсирования вооружений Джон Кеннеди подорвал шансы на заключение договора о запрещении ядерных испытаний.

За три месяца — с мая по июль — Роберт Кеннеди встречался с Большаковым семь раз.

3 июля брат президента США пригласил Джорджи в загородную резиденцию на воскресенье. Здесь между ними состоялся обстоятельный разговор. Кеннеди интересовало, есть ли в советском правительстве люди, выступающие за столкновение с США? Большаков ответил отрицательно.

В свою очередь, Георгий Никитич как бы переадресовал вопрос Кеннеди: «А есть ли такие люди в правительстве США?»

«В правительстве — нет, — ответил Роберт, — а в Пентагоне есть».

О подобном обмене мнениями Большаков доложил в Москву.

* * *

1 сентября 1962 года Георгий Большаков собирался убыть в отпуск на родину. 31 августа ему позвонил Роберт Кеннеди и пригласил на «прощальную беседу».

Едва Большаков переступил порог кабинета министра юстиции США, как Кеннеди сообщил: их ждет президент, он хочет передать Хрущеву послание. Они сели в служебный «линкольн» и поехали в Белый дом.

«Промчавшись по опустевшей от дневного потока Пенсильвания-авеню, — напишет в своих воспоминаниях Георгий Большаков, — мы через несколько минут выехали на зеленую аллею Белого дома и остановились у зашторенного холстом подъезда для неофициальных посетителей президента.

Агент секретной службы распахнул дверь. Коридор был пуст, и только расставленная в нескольких шагах друг от друга личная охрана президента свидетельствовала о присутствии в доме хозяина. Пройдя сквозь строй «почетного караула», мы вошли в маленький кабинет секретаря президента госпожи Линкольн. Там нас встретил помощник начальника службы охраны, сказавший, что президент будет через несколько минут.

— Мы подождем его там, — сказал Роберт Кеннеди, распахнув дверь в Овальный кабинет. Было видно, что он чувствовал себя здесь как дома. Через несколько минут бесшумно открылась боковая дверь, и, немного сутулясь, как бы стесняясь своего роста, вошел президент. Он был в темно-сером костюме в полоску и голубой рубашке, которая особенно оттеняла его каштановые волосы, чуть тронутые сединой. Он показался мне уставшим и немного встревоженным.

— Здравствуй, Джорджи, — протягивая на ходу руку, сказал президент и пригласил сесть.