Разведка боем

— Так все же, Андрей, ты окончательно решил на Троцкого ставку делать? Фигура уж больно мерзостная… Может быть, еще кого поискать? — спросил Дмитрий. Отчего-то именно эта проблема его сейчас занимала, будто ничего важнее не было.

— Мало ты фигур видал, — возразил ему Берестин. — Я, когда в виде Маркова в Первой конной служил, на этого Троцкого только что не молился. И вся армия так. Это уж потом на него Сталин и компания собак навешали. Жестокий он был, не возражаю, но в отличие от прочих большевистских вождей — прагматически жестокий. В отличие от Ленина и Сталина для собственного удовольствия никого не расстреливал. Потому и пришлось после тридцатого года всю верхушку армии выбивать, что за исключением Ворошилова и Буденного, все они были чистыми троцкистами.

— Да и не в том еще дело, — добавил Новиков. — Нам сейчас на моральные проблемы вообще наплевать надо. Сталин при необходимости с Гитлером союз заключил, с Черчиллем… На моральный облик партнера только на Нюрнбергских процессах внимание обращают, а так и людоеда Бокассу Брежнев награждал орденом Дружбы народов, и Пол Пота верным ленинцем величали. Нормально, да?

Распрощались, увидев, что по коридору приближаются задержавшиеся в предбаннике женщины.

Андрей подождал Ирину, взял у нее из рук сумку с банным инвентарем. Но у дверей каюты она его остановила:

— Пойди лучше к себе. И вечер был хороший, и баня. А сейчас половина третьего, и я просто хочу спать. До завтра, а?

Новиков хотел было возмутиться — чем, мол, помешает он ее отдыху? В двенадцатиместной каюте всем места хватит. Но сдержался. Наверное, и вправду лучше тихо, молча, спокойно отправиться в собственные апартаменты. Набиваться в гости к женщине стоит лишь тогда, когда сама она подпрыгивает от нетерпения. А иначе это… Он не подобрал подходящего эпитета, махнул рукой, подчеркнуто галантно с Ириной раскланялся и побрел по бесконечно длинным палубам и многочисленным трапам между ними, пока не добрался до своей каюты.

Глава 37

Артузову Артуру Христиановичу, начальнику контрразведывательного отдела, Новиков при личной встрече вручил короткую, очень продуманно составленную докладную.

— Это вот вы должны немедленно передать Менжинскому для совершенно срочного доклада Троцкому. Здесь сказано, что в ближайшие двое суток три корпуса белых под общим командованием Слащева начнут наступление на Москву через Орел — Калугу с решительной целью. Одновременно будет наноситься отвлекающий удар в направлении Тамбова…

— А на самом деле? — спросил, повертев в руках пакет, Артузов. Новиков помнил его со времен фильма «Операция «Трест», где роль Артузова исполнял молодой еще Джигарханян. Внешнее сходство просматривалось, но не более. Киношный Артузов был фанатиком и романтиком революции, этот — нормальным прагматиком, как и положено международному авантюристу. Не понимающим своей пользы идеалистам Андрей не верил.

— На самом деле может быть все, что мне заблагорассудится, — ответил Новиков. — Вас же должна интересовать совсем другая проблема. Остаться вам в числе высших руководителей ВЧК с перспективами на будущее или вместе со своим неуместным любопытством пополнить ряды ваших же собственных клиентов. Помните, как это делается?

Андрей иногда сам поражался, как легко ему, в прошлом достаточно деликатному и даже застенчивому человеку, стала удаваться роль беспощадного и насмешливого циника.

— Вы ведь уже должны были убедиться, Артур Христианович, что для нас нет невозможного и в практическом, и в нравственном плане. Я доходчиво объясняю?

— Более чем. Я немедленно доложу Менжинскому. Как информацию, поступившую из абсолютно достоверных источников во врангелевском штабе.

— Правильно поняли. Желаю успеха, Артур Христианович.

Новиков ощущал исходящие от чекиста волны острой неприязни и с трудом сдерживаемой агрессивности, но одновременно чувствовал, что подвоха от Артузова ждать не следует. Обычным здравым смыслом или сверхчувственным восприятием Артузов, как в свое время спасенный Новиковым из бериевских застенков Главком ВВС Рычагов, понимал (или вспоминал, однажды уже расстрелянный по приказу Сталина), что опасность для него исходит не от этого человека… А некоторый ущерб для самолюбия он переживет. Голова и пост дороже гонора.

…Х съезд РКП(б) начинался, как и положено. Делегаты съезжались и подходили пешком к зданию Большого театра, украшенному соответствующими лозунгами и оцепленному тройным кольцом охраны. Предъявляли свои мандаты и проходили в фойе, где без карточек и талонов старорежимного вида девушки в фартучках и наколках угощали чаем, бутербродами с колбасой, сыром, икрой, красной и черной, а в полуподвальных помещениях работали столовые, где можно было поесть и поплотнее. Щи мясные, куриная лапша, котлеты с жареной картошкой, мясные и рыбные пироги. А хлеба, ситного и ржаного, вообще от пуза. На питание делегатов специальным решением было выделено по три усиленных наркомовских пайка. Чтобы товарищи знали, за какое светлое будущее они сражаются.