Разведка боем

— Почему вдруг — случилось? — удивился Новиков. — Так зашли, поинтересоваться, куда ты пропал и жив ли вообще. Над чем это ты так заработался?

Берестин обошел кабинет, с высокомерно-недоуменным выражением разглядывая непонятно что делающие машины, потом нашел свободный стул, сел, закинул ногу на ногу, сделал непроницаемое лицо. Будто понятой на обыске.

— Если вам интересно — пытаюсь рассчитать закономерности, о которых говорил Антон. Насчет узловых точек реального времени, в которых возможны взаимопереходы…

— Это ты имеешь в виду перспективу возвращения домой?

— В какой-то мере да, но это уже побочный эффект, главное — установить физический смысл феномена.

— А получается, хоть в первом приближении?

— Брось, а… — неожиданно проронил усталым тоном Левашов. — Тебя же это совершенно не интересует. Зачем пришли?

— Да просто выпить с тобой. Душа болит смотреть, как ты мучаешься, — вместо Новикова ответил Берестин. — Умножая знания, умножаешь скорбь. Глядя на тебя, убеждаешься в справедливости этой истины.

Алексей извлек из внутреннего кармана плоскую серебряную фляжку.

— У тебя стаканы есть?

Левашов принес из ванной три тонких стакана. Андрей счел это хорошим признаком. Похоже, Олег и сам уже устал от своей конфронтации. Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, тут классик прав.

Выпили грамм по семьдесят очень старого коньяку. Закусить было нечем, обошлись крепким кофе без сахара, закурили.

Поговорили немного как бы и ни о чем. Андрей с юмором пересказал некоторые моменты своей дипломатической миссии, а Берестин поведал о впечатлениях, которые у него оставило посещение ресторана «Медведь».

— Тебе тоже стоило бы рассеяться. Ты же так еще на берегу и не был? Бери Ларису и сходим, прямо сегодня. Она не против…

— Пока нет настроения, — отрезал Левашов. — Потом как-нибудь.

— Боишься идеологическую невинность потерять? — неудачно сострил Берестин и чуть все не испортил. Новикову пришлось долго и осторожно исправлять ситуацию.

— Ну так что вам все-таки конкретно надо? — вновь спросил Олег, когда выпили по второй и глаза его наконец засветились прежней живостью.

— Двадцать тысяч винтовок, — рубанул Берестин.

— И только-то? А как же договор?

— При чем тут договор? — удивился Новиков. — Речь шла о том, что ты не будешь принимать участия в боевых действиях…

— И выступать на вашей стороне.

— Стоп, братец. — Новиков вновь попал в любимую стихию софистики. — Мы договорились, что ты не будешь выступать на стороне красных, а мы не будем принимать личного участия в боях. Сейчас же мы просим помочь лично нам. Винтовки нужны для осуществления моих собственных планов. Допустим, экспериментально-психологических. Куда я их дену и за сколько — мой вопрос.

— Но ты же их все равно передашь Врангелю…

— А вот это тебя не касается, по смыслу договора. Кроме того, если тебе интересно, моя сделка будет только способствовать уравнению шансов. В распоряжении красных все оружейные заводы России плюс запасы царской армии, а у белых ничего. Да вдобавок Антанта прекратила поставки, по тайному сговору с большевиками. Неспортивно получается. Как если бы на соревнованиях по лыжам или велосипеду одной команде на трассе можно было заменять сломанный инвентарь, а другой нет…

После мучительных раздумий и колебаний, во время которых Новиков благоразумно молчал, а Берестин наполнил и вложил в руки Олега еще один стакан, Левашов обреченно махнул рукой.

— Ну вас к черту! Сделаю. Но все-таки сволочи вы. Это ведь наших с вами дедов из этих винтовок убивать будут…

— Как сказать, — с растяжкой и словно бы с угрозой в голосе ответил Берестин. — А без этих винтовок сколько наших же русских людей погибнет? В том числе и тех, вообще ни в чем, кроме происхождения, не виноватых детей, женщин и стариков, которых после взятия Крыма твои братья по классу, белы куны и землячки всякие без суда перестреляют?

Левашов скрипнул зубами, но промолчал на этот раз. Давясь, выпил коньяк.

«Не спился бы от чрезмерной принципиальности», — подумал Новиков, раздваиваясь душой между сочувствием к другу и злостью на его бессмысленное упрямство.

— Только ведь двадцать тысяч винтарей — это на четверо суток работы, — слегка заплетающимся языком сообщил Левашов. Спиртное всегда действовало на него удивительно быстро.

— Ты как считаешь, математик? — удивился Алексей.

— Элементарно. По двадцать секунд на винтовку, если дубликатор без перерыва работать будет, как раз четверо суток…

Берестин расхохотался.

— Точно, доработался. До ручки. А ну, шевельни мозгами… Во-первых, делать будем не по одной, а ящиками, это уже пять сразу, а во-вторых, зачем их из дубликатора вытаскивать? Первый ящик изготовить, а потом удваивать всю произведенную продукцию прямо в камере… Посчитай еще раз.

Левашов хлопнул себя ладонью по лбу.

— И правда, крыша едет. Вы кого хочешь доведете. В этом варианте получается, что управимся за пятнадцать минут. Ну, их же еще выгружать из контура придется, в штабеля складировать, к лифту подавать. Для этого можно электрокар приспособить. Короче, за два часа все сделаем, не сильно упираясь…