Разведка была всегда...

Обманутый в своих ожиданиях Святополк начинал злобиться и мрачнеть. За пологом исходил беззвучной затейливой бранью Мишаточка, проклиная своего господина за болтливость, а незваного гостя за упрямство. «Вот не умеет жить человек! — негодовал он. — Ему золотые горы сулят, а он отказывается. Хорошо хоть, такой не выдаст. Я этих олухов повидал...»

— Зачем же сюда пожаловал? — прервал Святополк затянувшееся молчание. — Уж не помирить ли меня с Володимиром хочешь?

— Нет, княже. В твои дела не вступаюсь. Поклониться приехал сыну господина моего. И если надобно — послужить ему.

— Вижу твою службу... — процедил Святополк. И, жестом остановив собиравшегося что-то сказать Варяжко, устало спросил: — Как нашёл-то меня?

— Я, княже, живу на южном порубежье. Вести из степи до меня быстро доходят. Прослышал: послы из Руси сюда отправились с князем Святополком. А мне ещё Ярополк сказывал, как назовёт будущего сына.

— Что ж раньше не приезжал ко мне в Туров?

— Следил за мной Володимир. Сначала Добрыня глаз не спускал, потом Сигурд, потом Алекса Попович...

— А в степи тебе путь кто указал? Неужто сами печенеги?

— Они. Я, княже, у них в чести. Не забывают старой приязни.

В голове Святополка словно что-то мелькнуло. То ли смутная мысль, то ли видение белой лебеди-удачи. Он встал, прошёлся по шатру и опёрся рукой о потолочину.

— В чести, говоришь? А на меня вон косятся. Поят да откармливают. А на уши и уста замки понавесили. Сможешь ли за меня слово молвить? Сказать, что я сын старинного их доброхота Ярополка и хочу от своего имени возобновить с ними прежнюю дружбу?

— Смогу, княже. Аксакалы их и старая ханша помнят меня.

— А не любопытствуешь, зачем мне та дружба?

— То твоё, княже. И грех, коли что сгадаешь худое, — на тебе.

— А буде меня обидят, придёшь на помощь?

— За твою обиду, княже, встану. Вот возьми жуковинье моё с изумрудом. Хана Илдеи подарок. Придёт кто с ним от тебя ко мне в Звениславль — коли жив буду, всяду на конь.

Довольный Святополк подошёл к старому отцову слуге, и они обнялись. Варяжко поклонился и — ненароком, конечно, — задев плечом потерявшего от ликования бдительность Мишаточку (тот потом долго приходил в себя под ближайшим кустом), растворился в утреннем тумане.

Слово своё он сдержал. С этих пор перед Святополком раскрылись не только двери, но и сердца хана, его семейства и вельмож. По крайней мере, так они говорили и во удостоверение истинности своих слов прижимали руки к названному вместилищу искренности.

Тайный договор печенегов со Святополком как наследником киевского престола был заключён. Условия его остались неизвестными.

АРЕСТ

О весьма важных событиях, произошедших позднее, поведал лишь один человек — епископ немецкого города Мерзебурга Титмар. Он написал хронику современных ему происшествий в Европе, которые интересовали политиков Священной Римской империи германской нации. И в орбиту его внимания попала Киевская Русь.

Как рассказывает Титмар, драматические перемены в жизни Святополка начались с его женитьбы на самой младшей из многочисленных дочерей правителя Польши Болеслава I. В этом династическом браке, по-видимому, были заинтересованы все три договорившиеся о нём стороны: сам жених, его дядя и будущий тесть. Хотя, разумеется, выгода каждого не совпадала и даже противоречила выгоде другого. Владимир и Болеслав пытались этим шагом укрепить между собой мир, прекрасно понимая его непрочность. А потому втайне продолжали, надо думать, копить силы и острить мечи. Обоих должна была волновать, например, судьба «червенских градов» — важных торговых центров, захваченных Владимиром.

В лице Святополка Польша потенциально приобретала союзника в войнах и при его посредстве — «законный» повод вмешиваться во внутренние дела огромной восточнославянской державы. Ну а Святополку при налаженных связях с печенегами дружба с Болеславом могла помочь сбросить с себя тяжкую опеку дяди и стать самостоятельным правителем в Турове. Хотя бы и покорившись временно тестю... А не станет дяди, можно будет с Божьей и ляшской помощью предъявить свои права и на Киев. Тесть поддержит. В этом сомнений нет...

Вот при каких приблизительно обстоятельствах и при каком раскладе политических амбиций и ожиданий свершилось, как я думаю, это событие. Насколько можно понять Титмара, ведущая роль в брачных переговорах принадлежала Владимиру.

Дальше дело происходило так. Болеславна со свитой и духовником — епископом Колобжегским Рейнберном — прибыла на Русь. Затем (но непонятно, спустя какое время) Владимир, как сообщает Титмар, «услышав, что его собственный сын, по тайному наущению Болеслава, готовится к восстанию против него, посадил его с женой и Рейнберном в одиночное заключение». Вот такой гром грянул с ясного как будто бы неба!