Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Однажды, не предупредив о том, куда мы направляемся, меня вместе с Паннвицем и еще некоторыми сотрудниками зондеркоманды повезли в пригород Парижа. Мы остановились у какого-то дома. Мне показалось, что дом находится под наблюдением подошедшего к Паннвицу гестаповца. Мы вошли. Я увидел двух женщин и маленького мальчика. Нас спросили, знаем ли мы друг друга. Ответ был отрицательным, а ребенок заплакал. Паннвиц попросил меня повнимательнее посмотреть на мальчика. После этого мы покинули дом.

Сев в машину, Паннвиц спросил меня, похож ли мальчик на Леопольда. С удивлением я ответил, что жена Леопольда Треппера с детьми была направлена в Советский Союз и, конечно, этот мальчик не может быть его сыном.

Вновь я услышал имя Джорджи де Винтер, якобы являвшейся уже несколько лет любовницей Леопольда Треппера, и что вместе с ней, видимо, он сейчас где-то скрывается. Есть основания полагать, что этот мальчик является незаконнорожденным его сыном.

Имя Джорджи де Винтер Паннвиц мне называл уже несколько раз, а я его заверял, что никогда раньше его не слышал и, конечно, ни с какой любовницей Отто не встречался. Я еще раз повторял, что знал только его жену, которая была в мае или июне 1940 г. препровождена с детьми в Москву. На его вопрос, не могла ли Джорджи де Винтер быть в нашей резидентуре, кроме всего, еще и связисткой, я честно ему ответил, что состава парижской резидентуры мне не было известно. В то время я не знал, что Джорджи де Винтер действительно была любовницей Леопольда Треппера уже много лет, а их любовные отношения начались чуть ли не в 1938 г. в Брюсселе. По утверждению Каца, который, не знаю, при каких обстоятельствах, назвал адрес, где проживала Джорджи, у них действительно был сын.

Разговор с Паннвицем взволновал меня. Это объясняется тем, что он назвал увиденного нами мальчика незаконнорожденным сыном Отто. С дрожью в сердце я подумал, а кем же будет ребенок, который может родиться у Маргарет? Тоже незаконнорожденным? Думать об этом было тяжело.

На улице Курсель, куда мы вернулись после нашей поездки, проживало еще несколько сотрудников зондеркоманды. Среди них была малопривлекательная, но еще молодая немка фрейлейн Кемпа. Она была уже при Гиринге секретарем зондеркоманды, продолжала нести службу и при Паннвице.

Молодой девочкой она стала работать в аптеке или аптекарском магазине. Умела хорошо печатать на пишущей машинке. Когда Германия начала войну, Елена Кемпа, естественно, не задумывалась над тем, что она означает для немецкого народа вообще и для нее лично. Вскоре была объявлена мобилизация. Это был один из первых этапов тотальной мобилизации. Не только ряду государственных учреждений, но и армии, гестапо и другим будущим оккупационным властям потребовались машинистки... На след Елены Кемпа вышло гестапо, её проверяют и убеждаются, что за ней нет ничего порочащего, она далека от политики, хорошо, умело и добросовестно работает, у нее не обнаружено каких-либо опасных связей. Ее призывают на службу в гестапо и направляют в Париж.

В Париже жизнь фрейлейн Кемпа резко изменилась, особенно после прибытия нового начальника зондеркоманды Паннвица. Вскоре она становится его любовницей. Могла ли простая и малопривлекательная девушка мечтать о том, что заинтересует высокопоставленного сотрудника гестапо, чиновника, живущего на широкую ногу, пользующегося значительным покровительством в Берлине?

Даже события на Восточном фронте, включая поражение немецкой армии под Сталинградом, не поколебали ее веру в безусловную победу немецкого оружия. Вскоре из общения, имевшего место, между фрейлейн Кемпа и Маргарет, у меня сложилось мнение о том, что ей хотелось даже, чтобы эта кровопролитная война длилась дольше, так как в Париже для нее жизнь была очень приятной, а главное, вполне обеспеченной и доходной.

Фрейлейн Кемпа стала бывать в узком кругу некоторых сотрудников зондеркоманды и прикомандированных к ней различных специалистов, в том числе и шифровальщиков доктора Вальдемара Ленца и доктора Курфесса, а также и тех, кто поддерживал связь с Паннвицем и руководимой им зондеркомандой.

Часто вечерами к веселому обществу присоединялся и бывший социал демократ Отто Бах. Вначале на устраиваемых вечеринках было очень весело – только пили, танцевали, рассказывали смешные истории, но вскоре постепенно стала появляться тревога за судьбу отнюдь не только самой Германии, а, главным образом, самих собутыльников. Уже не скрывая своих взглядов, начали обсуждать перспективы возможного поражения Германии в развязанной Гитлером войне.

Естественно, на этих вечеринках ни я, ни Маргарет не присутствовали. Больше того, мы оказывались за закрытыми на ключ дверями в отведенных нам комнатах. Однако, стараясь уловить содержание шумных разговоров веселящегося общества, мы, стоя у двери, тщательно прислушивались к высказываниям.