Развеянные чары

Цыюнь прошел в храм, поклонился статуе богини и обратился к ней с такими словами:

– Вот уже много лет, как я ушел от мира, и все это время строго соблюдал обеты. Но случилось так, что, набирая воду в реке, я выловил яйцо и подложил его по недомыслию в куриное гнездо. И кто бы мог подумать, что из яйца вылупится чудовище! Я его и в землю закапывал, и голодом морил – не умирает. И вот я думаю, что это либо бес, либо душа невинно пострадавшего! Если Небо назначило ему стать монахом, пошли мне, богиня, счастливую бирку, и тогда я позабочусь о нем и избавлюсь от страха и сомнений. Кланяюсь тебе и нижайше умоляю!

Окончив молитву, старец потряс стакан с гадательными бирками. Одна бирка выпала из стакана и упала на пол. Цыюнь поднял ее: это была пятнадцатая бирка со знаками «Великое счастье», за которыми следовали стихи:

Бушуют за дверью волны и ветер,          но об этом не ведают люди;Однако все знают, что рано иль поздно          личинка бабочкой будет.

Рождения место и смерти время,          сроки всех измененийРасчислены строго всеведущим Небом,          вписаны в книгу судеб.

Цыюнь прочитал надпись на бирке и подумал:

«Под личинкой наверняка подразумевается приемный сын, что в нашей монашеской семье соответствует ученику или послушнику. К тому же в бирке ясно сказано, что я могу принять его безо всяких для себя неприятностей».

Цыюнь позвал даоса Лю Собачонку и сказал ему:

– В деревне у кого-то родился ребенок, и его подкинули в наш огород. Мальчонка хороший; может, возьмешь его? Пострижем, станет монахом, да и тебе на старости лет опора будет.

Собачонка Лю был родом из здешних мест, здесь же и состарился. Жена его умерла, детей у них не было, и, чтобы избежать одиночества, он стал монахом при этом храме. Он очень любил детей: бывало, увидит ребенка, так и бросится к нему, готовый приласкать. Собачонка Лю сходил в огород, взял младенца, бережно завернул его в куртку и унес с собой. Тем временем Цыюнь прикрыл ворота, снял с них замок и вернулся к себе в келью. Там он достал старую рубаху и дал ее даосу.

– Старья и у меня хватает, – сказал тот. – Лучше бы дали немного шелку на рубашку. Да и кормить малыша нечем! Где мне взять молока?

– А зачем ему молоко? – возразил Цыюнь. – Давай ему по утрам немного рисового отвара. Выживет – считай, тебе повезло, а помрет – значит, судьба! Ну а выкормишь – тебе же доброе дело зачтется.

– Мальчик мне нравится, – сказал даос, – он веселый, все время смеется и почти не плачет. Удивительно!

– Со спокойным ребенком и хлопот меньше, – подтвердил Цыюнь. – Да и растет он быстрее.

Пока они так беседовали, в келью старого даоса набились монахи. Всех одолевало любопытство, откуда у Лю Собачонки малыш.

– И сам не знаю, – отвечал даос. – Кто-то подбросил в огород.

Среди монахов, как это обычно водится, были и добрые и злые.

– Амитофо! – говорили добрые. – Спасение человеческой жизни зачтется нашему храму…

– Какие же это родители станут подбрасывать своего ребенка? – посмеивались злые. – Видать, незамужняя бабенка согрешила да и подкинула, побоявшись, как бы люди не узнали… Лучше не оставлять его в храме, а то еще беду на себя накличем…

– Грешно так говорить, – возражали добрые. – Да и откуда вы знаете, кто его родил? Конечно, любящие супруги своего ребенка не подкинут. А вот если он родился от молодой наложницы или служанки, то старая хозяйка из ревности спокойно могла подбросить.

– Выкормить, конечно, можно, – упрямились злые. – Но хорошо ли это будет, если кто посторонний услышит во дворе храма детский плач?!

– У этого младенца есть одно замечательное достоинство – он никогда не плачет, – сказал старый даос.

Возразить на это было нечего, и все замолчали.

– Ну, хватит толкаться в келье, я ухожу, – сказал Цыюнь и вышел.

Вслед за ним разошлись и остальные монахи.

А теперь расскажем о том, что старый даос полюбил приемыша, как родного сына. Каждый день утром и вечером он поил его рисовым отваром и кормил жидкой кашицей. Ребенок ел все, что давали, и рос здоровым и крепким малышом.

Прошло несколько месяцев, и по окрестным деревням распространился слух о том, что старый хэшан из храма Утренней зари нашел в огороде мальчишку и отдал его на воспитание даосу Лю Собачонке. Слух этот дошел и до дядюшки Чжу.

«Как можно найти в огороде ребенка? – подумал дядюшка Чжу. – Видать, это то самое чудовище, что вылупилось из яйца, а старый хэшан не смог от него избавиться и оставил у себя. Помнится, он обещал дать мне за мою курицу немного зерна, но что-то до сих пор ничего не присылает. Урожай у меня нынче плохой, так что схожу, пожалуй, напомню ему об обещании. Заодно и на ребенка погляжу – так ли он безобразен, как прежде».

Дядюшка Чжу взял мешок и отправился в храм. Старого Цыюня он увидел сидящим у входа на галерею – тот чинил свою куртку.

– Давно не виделись с вами, почтенный наставник! – приветствовал дядюшка Чжу хэшана.