Развесистая клюква Голливуда

– Ерунда, – отрезала бабуля, – в кладовке всего полно! Мясо, консервы, мука, крупы, сгущенка. Есть даже бочка с соляркой для генератора. При необходимости мы пересидим здесь ядерную зиму.

– Папочка, что это такое, – заныла Юля, – ядерная зима?

– Изменение климата планеты после глобального военного конфликта с применением атомного оружия, – неожиданно произнес с порога мужской голос.

– Милый, какой ты умный! – по привычке сказала Аня и тут же добавила: – Кузенька, зачем ты встал с кровати?

– Отлично себя чувствую, – пробубнил бизнесмен, – заснул, увидел дурацкий сон и решил спуститься к обеду.

Я посмотрела на престарелого новобрачного. Вид у Кузьмы Сергеевича был не ахти, лицо приобрело красновато-багровый оттенок, рот стал похож на клюв утенка, веки набрякли.

– Вы не заболели? – спросил Миша.

– Похоже на аллергию, – вздохнул Пряников, – я грешу на вишневый компот, который пил утром.

– Ее нет! – с новой силой закричала Олеся. – Очнитесь! Случилось чудо воскрешения! Надо ее найти! Спросить! Узнать!

Миша повернулся к Белке:

– Что с ней?

– Шиза, – констатировала Юля, – или передоз.

Из кухни медленно вышла Маша, ее лицо покрылось неровными пятнами, она подняла руку, почесала лоб, и я увидела, что ее пальцы мелко-мелко трясутся.

– Вот она! – завизжала повариха. – Пусть скажет! Ее нет! Дайте мне воды.

Олеся вскочила, зачерпнула из супницы куриный бульон и стала пить его прямо из половника.

– Фу! Папа!!! Прикажи ей перестать! – возмутилась Юля. – Это общая ложка!

Белка встала.

– Спокойно! Что случилось? Олеся, говори четко и понятно!

Повариха разрыдалась и начала креститься, в разговор неожиданно вступила Маша:

– Юля упомянула про пломбир, я захотела полакомиться, подошла к Олесе и спросила: «У вас есть шоколадное мороженое?» Та ответила: «До фига, лежит в холодильнике», – потом она пошла в кладовку и заорала.

– Не так рассказываешь! – воскликнула Олеся. – Мы вместе пошли в кладовку. Я взялась за ручку морозилки, а ты откинула крышку и завизжала!

– Уймись! – подскочила Маша. – Я оставалась у плиты!

– Нет, – уперлась Олеся, – ты со мной потопала!

– Никуда я не ходила, – растерялась жена Олега.

– Я че, дура? – разозлилась повариха.

– Вероятно, – огрызнулась Леонова, – она напилась, там на столике открытая бутылка коньяка стоит!

– Олеся не употребляет алкоголь, – сказала я, отчаянно расчесывая шею, – вот съесть за раз батон с пачкой сливочного масла она может.

– Да в склянке яблочный уксус, – заголосила повариха, – ступай, понюхай.

– Не хочу, – отказалась Маша, – теперь ясненько, отчего тебя глючит! Надышалась ядовитыми парами! Я с тобой в кладовку не ходила!

– Ходила! – завопила Олеся.

– Нет!

– Да!!

– Нет!!!

– Да!!!

– Остановитесь, – гаркнул Никита, – бабы! Прекратите галдеж.

Олеся и Маша замерли с раскрытыми ртами. Я обратила внимание, что их лица стали бордовыми, и удивилась столь яркой кожной реакции на нервное раздражение. До сих пор Олеся никогда не походила на гибрид помидора с баклажаном под соусом из кетчупа.

– Замолчали? – строго спросил Бурундуков. – Теперь отвечаете на мои вопросы. Говорит лишь та, к которой я обращаюсь. Олеся! Кто исчез?

Повариха ткнула в Машу пальцем:

– Она… она…

– Мария не пропадала, – оборвал кухарку Никита, – мы отчетливо видим ее в комнате.

– Она врет! – зачастила Олеся. – Мария первая в кладовку поскакала. Чего ей там понадобилось?

Бурундуков хлопнул ладонью по столу.

– Молчать. Вопросы задаю я!

Сейчас орнитолог мало походил на любителя фотоохоты на птичек. Простоватые голубые глаза посерели, лицо вытянулось, даже нос картошкой приобрел более четкую форму. А еще меня удивила фраза: «Вопросы задаю я», как будто из телесериалов про доблестные органы правосудия.

– Кто исчез? – ледяным голосом спросил Бурундуков. – Имя, фамилия?

Ага, еще год рождения и адрес прописки! Чем дольше Никита допрашивает Олесю, тем более странные мысли лезут мне в голову. Разве орнитологи так разговаривают? Или наш гость переквалифицировался?

– Труп ушел, – хриплым голосом сказала Олеся, – удрал.

Я посмотрела на Белку. Очень некстати Маше захотелось шоколадного пломбира. Повариха и жена Олега нечаянно узнали правду, и нам с бабулей теперь не удастся изобразить неведение и подготовить достойный акт мести Ивану с Михаилом. Кстати, где наш Ваня? Почему режиссера нет в столовой? Наверное, он прячется неподалеку и снимает всех из укрытия.

– Вам показалось, – улыбнулся Никита, – трупы не ходят.

– Она ожила! – перекрестилась Олеся. – Господи помилуй! Больше я не стану грешить. Все! Брошу с Серегой встречаться, у него жена есть.

– Сами посмотрите, – выдохнула Маша и почесала голову.

Все присутствующие, кроме Кузьмы Сергеевича, ринулись в кладовку.

– Вау, пусто! – запрыгала Юля.

– М-да, – крякнул Никита, – изнутри холодильник открыть затруднительно, его можно отпереть только снаружи.

– Дух способен просочиться сквозь любые преграды, – завопила Олеся, – это чистая энергия!

– Давай без глупостей, – поморщился Бурундуков.

– Нехристь, – накинулась на орнитолога Олеся, – в «Кошмаре» случилось чудо!

Миша оглушительно захохотал и захлопал в ладоши.