Развесистая клюква Голливуда

– Отвертку, красную изоленту, ножницы, бритвенное лезвие.

Бабуля посмотрела на горничную:

– Ясно? Четыре вещи!

Недовольно бурча себе под нос, Катя удалилась. Я вытащила из газетницы лист, постелила на табуретку и сказала:

– Плиз.

Кузьма Сергеевич подошел к импровизированной лестнице и замахал руками:

– Нет! На него не встану!

Глава 14

– Плохая газета? – засмеялся Миша. – Несвежая?

Бизнесмен указал пальцем на табуретку:

– Посмотрите, как Степашка ее уложила.

– Вроде все нормально, – пожала я плечами, – или я неправильно застелила сиденье? Если так, простите великодушно, не обучена.

– В прежние годы тебя бы расстреляли, – закряхтел Кузьма. – Или в лагерь на всю жизнь отправили, лес валить в тайге.

– За что? – с любопытством спросил Никита.

Бизнесмен повернулся к Бурундукову.

– Не понимаешь?

– Не-а, – признался тот.

– А ты? – поинтересовался Кузьма у Миши.

Продюсер помотал головой, Пряников поцокал языком.

– Кто-нибудь сообразил, что произошло?

– Милый, ты очень умный, – на всякий случай с восхищением произнесла Аня.

Кузьма Сергеевич указал пальцем на газету.

– Что вы видите?

– Прессу, – заявила Маша шепотом.

– Фотографию депутата! – словно глашатай на площади, объявил Кузьма.

– И что? – не поняла я. – Снимки деятелей из Думы почти каждый день публикуют.

– Нельзя становиться ногами на лицо того, кто приобщен к управлению государством, – отчеканил Кузьма, – это опасно! Органы не дремлют! Они бдят!

– Не бойтесь, мы никому не расскажем, – развеселился Миша.

– Нет, – уперся Кузьма, – вам хаханьки, а мне отвечать придется.

Белка молча перевернула газету.

– Ну и что вы сделали? – покачал головой бизнесмен.

– Опять плохо? – возмутилась я. – Депутата же нет!

– Зато появился министр образования, – вздохнул патриотически настроенный Кузьма.

Да уж, генетическая память – удивительная вещь. Пряникову лет шестьдесят, он был ребенком в годы сталинского режима, наверное, унаследовал страх от родителей.

Бабуля сдернула газету и шлепнула на ее место журнал.

– Теперь нормально? Как насчет звезд шоу-биза? Встанете на их фотки?

Кузьма Сергеевич кивнул.

– Подайте мне руку, не хочу упасть.

Миша подставил ему плечо.

– Милый, осторожно, не поскользнись, – забеспокоилась Аня. – У тебя голова не кружится? Давление не поднялось? Может, сначала чаю выпьешь?

– Давайте люстру, – тоном Наполеона скомандовал Кузьма Сергеевич.

Никита поднял светильник.

– Не так, – осадил его Пряников.

– А как? – поинтересовался Бурундуков.

– Зайди справа, – велел Кузьма.

Следующие пять минут Пряников пытался повесить люстру на крючок. Похоже, у него серьезные проблемы со зрением и координацией движений: ему никак не удавалось насадить кольцо на крепление.

– Табуретка неудобная, журнал шуршит, какой дурак сделал крюк, зачем здесь под потолком люстра, – зудел Кузьма. – Миша, отойди, мешаешь. Степашка, не дыши, меня это раздражает. Аня, какого черта ты облилась духами? От запаха у меня голова кружится. Никита, не пялься на меня!

В конце концов Бурундуков не выдержал, схватил вторую табуретку, залез на нее, выдернул люстру у Пряникова и насадил ее на крюк.

– Отлично, я это сделал! – возликовал Кузьма. – Никита, стой тут. Научу тебя подключать электроприборы. Где красная изолента?

Я услужливо подала моток:

– Вот.

– Не подойдет, – отверг предложенный материал постоялец.

– Почему? На ней же нет портретов руководителей государства, – неожиданно сказал Геннадий Петрович.

– Папуся! Супер! – заскакала Юлечка. – Двадцать рублей!

– Эта лента синяя, – заявил Кузьма, – а мне нужна красная!

– Да какая разница? – не поняла Маша.

– Огромная, – уперся бизнесмен, – или тебе не ясно? Синий и красный – не один и тот же цвет!

– Как будто есть разница, – хмыкнула Маша.

Я удивилась: почему Леонова здесь? Ей надо сидеть с больным мужем, а не торчать в гостиной.

– Не годится, ищите красную, – приказал Кузьма.

– Несу! – заголосила Олеся. – Держите!

– Где ты ее взяла? – удивилась Белка.

– В холодильнике, – пояснила повариха, – она там с прошлого года лежит. Неужели не видели?

Бабуля заморгала, я подумала, что ослышалась, а Бурундуков захохотал.

– Не дергайся, – приказал ученику Кузьма, – наблюдай за моими действиями. Итак! Зачищаю концы. Эй, где бритва?

– Пожалуйста, – залебезила Катя.

– Ну и что это? – возмутился Пряников.

– Бритвочка, – просюсюкала горничная, – как вы велели. Новехонькая, из коробочки, розового цвета, с тремя лезвиями! Удаляет волосы в самых труднодоступных местах.

Бурундуков посмотрел вниз.

– Все думаю, где у меня на теле эти самые труднодоступные места? И никак не могу понять логику умников из рекламного бизнеса. «Первое лезвие бреет чисто, второе еще чище, третье чище всех». Если последняя полоска такая острая, то за фигом две первые, а?

– Не умничай, – остановил его Кузьма Сергеевич, – нужно простое лезвие! Нормальное! Двустороннее! «Нева»!

– Река? – попятилась Катя. – Здесь течет Зинка.

– У нас нет вещей из каменного века, – сказала я, – можно принести электровариант. Кстати, каменными топорами и ножами из бивня мамонта мы тоже не запаслись.

– Милый, не нервничай! – попросила Аня. – Ты покраснел.