Развод. Как выжить после расставания, а не из ума

На их плечи свалился первый год после моего развода и двое семилетних пацанов, которых я (когда становилось совершенно невыносимо) отправляла к бабушке и дедушке. А оставшись одна, я занималась двумя своими любимыми делами: я ела и читала. И еще двумя вынужденными делами: писала сценарии и ездила в хоккейный клуб на работу, потому что нужно было на что-то жить. Но даже на рабочем месте я продолжала читать книги о том, как отпустить свою боль, как пережить депрессию, как стать другим человеком. А я не хотела становиться другим человеком, я хотела становиться собой. Той прежней веселой женщиной, которая верила в любовь, счастье и прочую неактуальную ныне ерунду.

Все, о чем я тогда думала: «Мы расстались с мужем, и теперь он счастлив, а я нет, у него есть полная семья, а у меня – нет. Значит, проблема была во мне». Забегая вперед, могу сказать, что на данный момент я до сих пор не замужем, но подозрительно часто чувствую себя счастливой. Тут бы надо было написать что-то типа: «А мой муж скатился совершенно, попал в рехаб и изменяет своей новой жене с ее матерью», но я не напишу. Потому что, если честно, понятия не имею, где сейчас мой бывший муж и с кем он поживает. Возможно, он даже счастлив и нарожал кучу детей. (Да, детей, которых бывшие заводят без моего участия, я измеряю кучами.) Меня крайне веселит возможность говорить о бывшем муже в ироничной манере, а не с той болью, которая сквозила тогда, в депрессивной стадии моего переживания развода.

Итак, вернемся в тот депрессивный год (хотя не особо хочется вступать в это эмоциональное болото еще раз). Я обреченно влачила свое убогое существование, и два существования моих детей я тоже как-то влачила. Периодически на меня накатывала волна паники, что, если вдруг я потеряю работу (одну из трех), то не смогу оплачивать счета ЖКХ, школу, покупать еду и опека отберет у меня единственное, что я люблю в этой жизни, – моих детей! Это была депрессия, помноженная на панику. И если паника хоть как-то помогала мне работать, то депрессия приходила вечерами и оставалась со мной до утра. Вся одетая в струящиеся шелка, сидела Депрессия со мной за столом, смотрела, как я пью чай или печатаю сценарий, качала головой и тихо говорила:

– Все зря, Наташ. Ты никто, просто признай это. Твой муж после расставания с тобой стал чемпионом Высшей Лиги. А ты сидишь в пригороде Челябинска и пишешь сценарий Последнего звонка для школьников. Ну и кто из вас проиграл?

– Заткнись, блин, заткнись, – бормотала я. – Я стану известным сценаристом…

Депрессия опять покачала сизой головой и снисходительно произнесла:

– Ты сейчас кого пытаешься обмануть? Меня? Ты же в курсе, что ты тупо сидишь на кухне и споришь сама с собой? Это на предыдущей стадии, на стадии торга, ты могла бы стать кем-то. А сейчас у тебя ни сил, ни энергии, а таланта у тебя изначально не было…

И я опять сидела на кухне и ревела, тихо-тихо, чтобы не разбудить детей. Им завтра в семь утра в школу надо. Главное, чтобы их у меня не отобрали…

– Они отберут их! У твоих детей не подстрижены ногти, ты видела? Иди, посмотри! – вдруг заистерила Паника.

Я стремглав побежала в спальню. Нащупав под одеялом детскую ступню, я тихонечко вытянула ее на желтоватый свет, струившийся из коридора. Ноготь на большом пальце отрос настолько, что начал загибаться вниз, как у орла.

– Сейчас-сейчас, – забормотала я и пошлепала босыми ногами в ванную, выудила маникюрные ножницы, зажгла ночник и осторожно принялась подстригать детям ногти. Было уютно и хорошо. Пока дети рядом, пока они так умиротворенно спали, раскинувшись в своих кроватках, Паника и Депрессия отступали. Они сидели вдвоем, как две старые подруги, где-то там, на моей кухне и, скорее всего, перешептывались обо мне. Но в такие моменты мне было наплевать на этих «подруг».

Но каждый раз, когда дети уходили в школу, когда я оставалась одна, эти две гарпии опять приходили ко мне в гости. Депрессия, сухощавая женщина, с тощими, как птичьи лапы, руками всегда говорила тихо, надменно и размеренно. От ее слов хотелось лечь и смотреть в потолок. Паника же, наоборот, мотивировала постоянно что-то делать. Она таращила на меня свои глаза, выпученные, как от базедовой болезни, и внушала мне непреодолимое желание не сидеть на попе смирно, иначе все будет очень-очень плохо. Поэтому в период депрессии меня кидало из одного состояния в другое (прямо противоположное). Я была то активной и одержимой, то безучастной и раздавленной.

Если вы думаете, что именно в тот момент я поехала крышей, возможно, так оно и было. Но именно в этот период я вдруг научилась говорить с самым важным человеком в своей жизни – с самой собой. Я научилась слышать себя, свои страхи, свои желания. В основном, конечно, страхи. Я даже научилась управлять своими страхами. Это произошло не сразу, а когда я привыкла к атмосферной даме по имени Депрессия.