Развод. Цена нелюбви (СИ)

– Откуда у тебя такие трусишки? О, а там что? С ремнями. Ну, рядом с тобой лежит? – спрашиваю с интересом, но боюсь, что еще немного и просто свалюсь на чертов пушистый ковер, на котором сейчас переминаюсь с ноги на ногу, как цирковая лошаденка. Взгляд не могу отвести от латексных стрингов, в которые затянуты бедра моего любимого мужа, и от его опавшего члена. Как маньячка, ей-богу.– Тебе не идут такие. И для яичек вредно. Парниковый эффект, и все такое. А эта штука не для тебя, надеюсь?

–Витя, это кто? Жена твоя? – писклявый голос отвлекает меня от созерцания краха моей жизни. – Ты же говорил, что она инвалид. Что не можешь ее бросить. Витя…

Я перевожу взгляд к источнику звука, и первое, что вижу – два золотых неразлучника, усеянных бриллиантами, болтающихся в ушах шлюхи. Она миленькая, даже хорошенькая. Нос кнопкой, губы бантом, белокурые волосы до задницы и сиськи… Это дирижабли, а не женская грудь. Как она еще не переломилась при такой тонкой талии? И кожа. Ни одной веснушки, ни чертова пятнышка. Как фарфоровая светится в красном блеклом свете.

– Точно, умственный инвалид. Господи, ты ложился со мной в постель, вернувшись вот от сюда. Трогал, целовал,– сиплю, борясь с дурнотой и омерзением. И эта женщина? Почему ты ее отсюда не забрал, это же… омерзительно.

– Витюше нравится антураж,– капризно дует губку проклятая потаскуха.– Вы же с ним не спите. Болеете. Ему надо расслабляться. Мы специально приезжаем сюда заниматься любовью.

– Сплю. То есть… Это не ваше дело. Это вообще… – господи, что я несу. Выгляжу полной дурой, даже этот Северцев смотрит на меня с жалостью.

Я потом просто теряюсь в пространстве. Больше не в силах сдерживать рвущуюся из души ярость и боль.

Прихожу в себя, болтаясь в руках огромного мужика, больше похожего на сказочного великана. В кулаке у меня зажато… Фу, что это? Парик? Так куколка не блонди?

Из горла рвется истеричный смех. Даже не смех, хохот. Я точно знаю, что будет дальше. И потому не сильно сопротивляюсь спасительной тьме, укутывающей меня в кокон блаженного беспамятства.

– Ирина Игоревна. Мать вашу,– последнее, что я слышу, обмякнув в объятиях Северцева, который разрушил мою жизнь до основания, пригласив сюда. Нет, не он виноват, конечно. Но…

Глава 3

Что это было? Подстава, или действительно ментовской рейд по отлову проституток? Нет, конечно, эта унылая дура не могла организовать такого. У нее бы не хватило ни духу, ни сил, ни ее рыбьего ума. Хотя, конечно, он здорово лоханулся перепутав подарки. Да и хер с ней. Эта дура, способна только месить свою гребаную глину и продавать уродливую мазню с аукционов. Нет, он ее не ненавидел. Просто не любил. Не мог видеть эти чертовы веснушки, рассеянные по ее слишком худому телу, и маленькую грудь, которую она еще больше маскировала какими-то совершенно нереальными, аляпистыми балахонами. Да и женился по указке отца, потому что старик возжелал себе в невестки эту чертову конпатую суку, закомплексованную до состояния деревяшки. Под старость лет старый заделался меценатом и страстным ценителем изящных искусств. А Ирка подавала огромные надежды, как скульптор и художник. И сама она такая была – неприступная, как статуя каменная. Девственница с замашками аристократки. Все, как папочка хотел. Проверил ее с ног до головы. Он просто из охотничьего азарта добился этой дуры. Влюбилась, как кошка. Идиотка, чертова. То ли дело Гелька. Огненная, горячая, как скаковая лошадь. Она его понимала, трахалась с отдачей. Исполняла все его прихоти. Все до единой. Виктор сглотнул липкую слюну, вспомнив гибкое тело любовницы. В паху потяжелело. Надо отвлечься. Срочно.

– Хочешь я поведу? Ты ведь не любишь ездить за рулем, тем более ночью,– ровно спросил Виктор, прервав затянувшееся тяжелое молчание, повисшее в дорогом автомобиле, который он подарил этой неблагодарной гадине на день рождения месяц назад.

– Ты прав, я не люблю ездить по ночам. А еще я не люблю вытаскивать мужа из блядских объятий, и пробки анальные не люблю,– ее голос дрожал. Риша на пределе. Только истерики ему сейчас не хватало.– Вить, почему ты так со мной? За что? Черт, у нас ведь годовщина сегодня. Подарочек ты мне селал- закачаешься. Как ты мог, Витя? – она ударила по рулю ладошками и всхлипнула.– Я отвезу тебя домой. Сама переночую в городской квартире. Семену Петровичу сам все объяснишь. Я не хочу больше копаться в этой грязи. Мне даже в одной машине сейчас с тобой тесно.

– Детка, все не так. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Послушай, это просто подстава, кто-то снова роет под отца. Да послушай, мать твою, – он протянул руку, чтобы стереть слезу со щеки жены, но она отшатнулась, как от пощечины. И на ее лице было написано такое отвращение, что он ослеп от ярости. Да кто она такая эта дура? Грязь с ногтей, возомнила себя великомученницей. Нищенка, которую он превратил в подобие нормальной бабы. Дал ей все, о чем может только мечтать любая провинциальная лохушка.