Развод. Цена нелюбви (СИ)

– Если моя женщина и мой ребенок пострадают, я тебя уничтожу,– прорычал Северцев и почти бегом бросился к лифту.

*****

Не было страха. Меня накрыла волна страшной усталости и тяжелая апатия. Я смотрела на подругу, которую действительно любила как сестру, и понимала, что она пришла за моей душой.

– Липа, открой дверь. Прекрати это безумие. Нам нечего делить. И денег у меня нет. Отец составил завещание. Вы не получите ничего в случае моей смерти. Все отойдет благотворительным фондам. Такова была последняя воля отца.

– Врешь,– шипит Липка, глядя на дисплей телефона включённого на громкую связь. Долгие гудки раздражают, сводят с ума. Но она раз за разом набирает номер матери. В ее глазах я вижу безумие, и задыхаюсь от жалости к этой потерявшейся в своих обидах глупой взрослой девочке. – Ты врешь сука, лишь бы спасти свою шкуру и выблядка своего.

– Липа, я говорю правду. Открой дверь. Никто не станет тебя задерживать.

– А ты знаешь, что это я стреляла в твоего Северцева. Надо было его убить сразу. Чтобы ты скинула своего сопляка от горя. Жаль у меня рука дрогнула. Очень жалко.

– Липа, я тебе обещаю, что никто не станет тебе мстить. Просто сделай правильный выбор. Я тебя знаю, ты не убийца. Просто…

– Жри свой лед. Ты же его хотела, – скалится Липка, снова нажимает на кнопку вызова.– Ешь давай, может хоть помолчишь немного.

– Ты маме звонишь? – спрашиваю, вытаскивая упаковку льда из тележки. Голова кружится, страшно хочется пить и сладкого. Сдираю фантик с лакомства. Липа вдруг замирает, прислушивается. Напряжена как пружина.

– К окну, быстро,– хлесткий приказ заставляет меня подчиниться. Я смотрю на подругу, которая безумна. Сейчас мне это ясно абсолютно точно. И в руке ее появляется маленький шприц, полный желтоватого лекарства. – Открой его. И не выкрутасничай. Этой дозы хватит, чтобы ты не быстро сдохла. Но если будешь послушной, то я не стану тебя мучить.

Нет. Только не это. Пальцы не гнутся, когда я пытаюсь повернуть ручку на оконной раме. Северцев, о господи… Она ведь знает наверняка, как умерла Валентина. И если мой капитан потеряет меня снова вот так, он просто… Да, я соврала Липе, сказав, что все наследство уйдет фондам. Нет. Все получит человек, которого я вписала в бланк завещания самолично. Тот, кому я доверяю. Единственный, не принадлежащий к семье Майорова кровно. Мой любимый Северянин. Он, правда еще об этом не знает.

Холодно. Или не от холода меня трясет, а от предчувствия скорой смерти. И я кладу руку на живот, чтобы почувствовать снова неразрывную связь с маленьким человечком, который тоже ощущает опасность сейчас.

– Ешь лед,– приказывает моя сестра, приближаясь ко мне. Я вгрызаюсь зубами в уже оплывший ледяной брикет, чувствую странную горечь, которой не должно быть в этом лакомстве. Липа стоит рядом с выражением невозмутимости на лице.

– Открой дверь,– любимый голос звучит спокойно. Северцев, он спасет меня и нашего с ним ребенка. Он тут. Он рядом.– Отпусти Ирину. Я тебе обещаю, что ты уйдешь беспрепятственно.

– Да пошел ты,– смеется Липа, медленно идет ко мне. – Хотя… Где моя мама?

– Ее допрашивают уже. И светит ей в пожизненное. Не уподобляйся той, кому ты никогда не была нужна,– ровный голос Северцева дрожит, что-то происходит, он просто отвлекает безумицу. Я это понимаю. И она… И она это понимает. Машет мне рукой, приказывая забраться на подоконник. Я прикидываю, что будет, если я сейчас брошусь на нее. Но понимаю, что шансов у меня мало. Она сильнее физически, шприц с ядом в ее руке не просто бутафория и… Живот сводит неприятная судорога. Лед… Отбрасываю от себя вкусняшку, которую съела почти наполовину.

– Лезь на подоконник,– скалится Липа и танцующей походкой идет в мою сторону.– Не понравился лед, значит? Неблагодарная ты сука.

Удар по лицу заставляет меня задохнуться. Живот обхватываю руками, пытаясь защитить самое дорогое.

Замок в двери искрит, и через минуту я вижу Северцева. Который врывается в комнату в компании трех охранников. Замирает на месте, глядя на меня, стоящую на краю бездны. И я вижу затравленный ужас в любимых глазах.

– Что ты хочешь? – выдыхает он.

– Маму и три миллиона долларов. Хотя… Знаешь, мент, о чем я мечтала всю жизнь? Чтобы мама была только моя. Эта дура мне мешала всегда, волоокая. И муж ей достался лучший из лучших, и деньги и слава и богатство и даже ты… У нее есть то, что она любит. У нее есть сопляк в пузе. Я думала, что если у нее все отберу, будет честно. А она опять на коне. Правда глупость?

– Абсолютная. Твоя мать тебя бросила, ради богатого мужика, но он ее раскусил. Не быстро, но все же. И ты, считай, сиротой росла, только потому, что Лидия тебя не любила никогда. Никого она не любила, кроме денег. И Ирину тоже. Тебя она сделала марионеткой в своих играх, поманив пальчиком. Иришку – жертвой золотому тельцу,– хрипит Аркадий, не сводя с меня своих глаз, полных любви и желания укрыть меня, защитить.– Я ведь тебя пристрелю сейчас. Не заставляй меня.