Развода не будет! Дядя моего бывшего

В душе разлилось тепло, но следом пришла тоска. До безумия захотелось домой в её объятия. Вдохнуть запах подмышек, промежности…

Член натянул брюки.

– Давид тебя ждёт сюрприз, – вкрадчивый голос директора клуба в ухо.

Он дёрнулся, открывая глаза. Сжатые в кулак пальцы расслабились.

– Что?

Молоденькая рыжеволосая девушка в коротком платье, переминалась с ноги на ногу перед диваном. Почти такая, что лежала в том доме возле стола, с перерезанным горлом. Воспоминание, давящее на сердце. Если бы можно было его забыть по щелчку.

Давид свёл брови.

– Что эта сявка тут делает?

Директор расплылся в улыбке.

– Подгон от братвы.

Давид махнул рукой, указывая на дверь. Он старался не показать раздражения, а очень хотелось выругаться матом.

– Не нужно! Пусть уходит.

Побледневшая девушка всхлипнула, испуганно переводя взгляд с одного мужчины на другого. Первое правило для шлюхи, попавшей в комнату с клиентом: должна завлечь и угодить.

Давид скривился.

– Чёрт… – если бы он не знал, чем отказ может обернуться для начинающей проститутки.

Догадку подтвердил администратор и сутенёр в одном лице.

– От души! – он покачал головой, не понимая поведения богача. – Отказываться нельзя.

Давид осматривал худенькую фигурку вчерашней школьницы. Что привело её на панель? Лёгкие деньги? Неужели в городе не нашлось другой работы? Тут явно было что-то другое.

Он раздвинул ноги, потирая ладонью внушительную выпуклость.

– Шмар не ебу из принципа, – Давид снизу вверх взирал на торговца телами тяжёлым стальным взглядом.

Тот ёжился, будто придавленный прессом. Выбрал самую красивую, но видно, недостаточно хороша для москвича.

Давид погладил короткую бородку, задав неожиданный вопрос:

– Сколько она стоит? – сейчас он пытался откупиться от совести.

Не пожалей Серёжу шесть лет назад и не было бы смерти той рыжей глупышки.

– Давид, братва не поймёт. Это подарок!

– Ты не понял. Хочу забрать её себе. Увезти в Москву.

Директор хохотнул, решая, москвич стебётся или предлагает сделку, на которой можно нажиться? Он осторожно прощупывал.

– Не хватает столичных девок?

– Я сам родом из провинции. Люблю вот таких: забитых, тощеньких, а не прошареных блядей, – Давид не опускал взгляд. – Так сколько?

Глаза директора забегали. Сразу видно, что не так давно занял прибыльное место.

– Надо подумать. Мы забрали её за долги. Удивились, в наше время редко такое бывает, – он расплылся в довольной улыбке, рассуждая вслух: – Девочка в 18 лет. Целку сдали задорого. Жаль, что не появился три дня назад. Была бы твоей. Теперь начинает работать. На неумех есть любители, – он заржал.– Учителя, мать их! Будут долбить с перерывом на короткий сон, пока свеженькая. Сосёт уже неплохо.

Давид рыкнул:

– Я не спрашиваю подробности. Мне нужна цена! – Он открыл в смартфоне калькулятор и сунул в руки директора: – Посчитай всё, чтоб себе не в убыток, но сильно не борзей.

– Ты же знаешь, моё дело десятое. Я администратор. Скажи братве, может так отдадут. Хотя попробовать её ещё не успели.

– Ты за пацана зелёного меня держишь?– Давид сжал виски пальцами. – Не крути вола, – он вскинул голову, прорычав с угрозой:– Где тебя учили, я преподавал! Сколько?

Директор отдал смартфон с выставленной суммой.

Давид качнул головой.

– Загнул, конечно. За это бабло я могу пол вашего города на елду натянуть, – он усмехнулся, – но согласен. Тащи паспорт шаболды, долговую расписку, шампанское сладкое и икорки баночку, – он крутанул пальцем.– В эту сумму войдёт номер. До утра отваляюсь здесь. Ребят моих предупреди, что я остаюсь. Пусть едут в отель. Жду их в шесть утра.

Он набрал указанный директором счёт.

– Жду бумаги и перевожу.

Ярко накрашенная девушка стояла нижива ни мертва, боясь сказать слово. Её будущее решали за неё. Говорили не стесняясь, будто была пустым местом. Она не знала радоваться или бояться внезапной сделке.

Директор вернулся быстро.

Давид внимательно прочитал подписанные нотариусом бумаги, качая головой.

– Не перевелись лохи на земле русской, – он порвал расписки, бросил их в пепельницу и поджог.

Заглянув в паспорт, сунул во внутренний карман пиджака.

Мужчины хлопнули по рукам, закрепляя переход рыжухи от одного собственника к другому.

Директор выходил, потирая руки. Сделка оказалась более чем выгодной. Не нужно бояться, что живому товару попортят личико или посадят на перо в силу характера. Долг родителей жертвы вернулся сторицей.

Давид смотрел на обошедшуюся в круглую сумму «совесть» на ножках.

– Иди сюда, кукла крашеная, будем знакомиться, – он скинул пиджак, бросил на стоящее рядом кресло и постучал ладонью рядом с собой.– Не бойся меня. Не обижу. Поешь, Лиза, и ляжем спать.

Давид осторожно откупорил шампанское. Игристая янтарная жидкость с шипением наполнила узкий фужер. Он указал взглядом на стеклянный бокал и протянул икорницу с ложечкой.

– Выпей, уснёшь хорошо.

Она скривилась от запаха деликатеса, которого в жизни не ела.

Давид рассмеялся.

– Тоже люблю икорку на хлебе, а не с газировкой. – Он чуть отодвинулся, давая доступ к закускам. – Выбирай сама, чем заедать.