Развратные Тайны

— Но ты выжил. — И Шайя им гордилась. Как Ник мог подумать, что она осудит его за то, что сделало бы большинство оборотней в его ситуации? Чёрт, волк Трея вообще частенько становился диким.

— Я быстро сообразил, что охранники нацеливаются на определённых оборотней — в основном из-за родственников людей, которым оборотни навредили. Поэтому я сделал так, чтобы все оборотни в том месте собрались в одну стаю, а не выживали маленькими группками. Так у нас было больше защиты. Пока каждый из нас был всегда начеку, охранникам было крайне сложно причинить кому-то вред.

— И ты был их лидером, их Альфой, — с лёгкостью предположила Шайя. Ник был природным лидером. Он родился быть Альфой… и всё же оставил этот пост ради неё. Вопрос в том, как надолго?

— Поначалу, нет. В роли Альфы выступал другой волк, но за Мерриком не следовали остальные волки. Они просто не хотели бросать ему вызов, связываться с этим психом. И он делал жизнь каждого несчастной.

— А ты бросил ему вызов.

— Я его убил. — И всегда ненавидел себя за это. — Я не собирался. Совсем не собирался. Но он бы не подчинился, не сдался бы. Он наслаждался дракой, кровью, даже болью… что странно. В голове Меррика был полнейший беспорядок. Беспросветный.

Голос Шайи был тихим, без осуждения:

— Если он не подчинился, какой у тебя был выбор?

— Шай, на моих руках всё равно много крови. Как я сказал, в голове у Меррика был бардак… но разве он заслуживал смерти? Ему было всего лишь пятнадцать.

— А тебе было тринадцать, и ситуация находилась между жизнью и смертью. Ты выбрал собственную жизнь. Любой другой на твоём месте сделал бы то же самое. — Шайю тревожило, что её слова его не убедили. Слишком много вины прослеживалось в выражении его лица. — Тебе нелегко всё это рассказывать. Спасибо. — Ник просто пожал плечами. — И как же получилось так, что ты стал Альфой стаи Риланд?

— Семья переехала в ту стаю, пока я был в колонии… им не хотелось находиться рядом с плохими воспоминаниями. К несчастью, им пришлось три года прожить с тем Альфой. Он правил силой и запугиванием. Наказывал за малейшие нарушения, вызывал дрязги внутри стаи, изолировал слабых членов и вынуждал многих драться в его подпольном клубе. Туда попал и Эли. После девяти лет в том чёртовом месте мой волк был не совсем в себе. Выйдя из колонии и обнаружив, что моя семья так страдает… всё это оказалось больше его пределов выносимого. Я сделал вызов и убил Альфу, — снова кровь на его руках, — но не хотел его пост. Проблема в том, что никто не хотел встать во главе. В стае был полнейший беспорядок, и никто не хотел взять на себя ответственность за его устранение. Я убил их Альфу. У меня не было выбора, кроме как поступить так, как стая считала правильным, и занять это место. И я его занял.

Шайя едва могла представить насколько сложно, должно быть, было Нику выйти из колонии и тут же стать Альфой стаи. Походило на то, как сменить одну тюрьму на другую. Быть Альфой большая ответственность. На первом месте всегда шла стая, всегда нужно быть сильным, вне зависимости от твоих проблем. У Ника не было времени на себя. Может, эта небольшая передышка от должности благотворно на него повлияет. Шайя не позволяла себе думать, что у него это нечто большее, чем отпуск.

— Говорил же, что это плохая история.

Шайя тяжело сглотнула.

— Ты защищал сестру. Никто не может тебя в этом обвинить. Никто не может обвинить твоего волка в том, что в тот момент он стал диким.

Ник горько рассмеялся.

— Шай, я не превращался в дикого. Я полностью осознавал свои действия. Я не должен был его убивать. Не должен был вообще причинять им вред. Когда я перекинулся, они и так испугались и были готовы убежать. Они явно были убеждены в том, что я не перекинусь. Но я не удовлетворился их страхом. Я убил того парня, потому что хотел этого, как и по собственному желанию напал на тех двоих, что удерживали меня. Если бы не вмешались другие люди, этих двоих я бы не просто покалечил.

Шайя ощутила холод. Но, как ни странно, не из-за признания Ника. Из-за того, каким одиноким он сейчас казался. Шайя слишком хорошо понимала одиночество. Неужели она могла винить его за то, что он причинил вред людям, намеревавшимся изнасиловать его младшую сестру? Двенадцатилетнюю девчонку? Может, другие и смогли бы осудить, но не Шайя.

— Я понимаю, что ты хотел причинить им боль. Они…

— Шай, я не сожалею о содеянном. — Сейчас был самый удобный случай понять примет ли она его таким, каков он есть. Однако Ник понимал, что если она попытается использовать эту информацию, чтобы ещё больше от него отдалиться, у неё ничего не выйдет. — И никогда не сожалел. Ни тогда, когда попал в ту чёртову дыру, ни тогда, когда думал, что сдохну там… я не сожалел. И не думаю, что когда-нибудь стану сожалеть.

В голосе и в выражении лица снова появилось то одиночество, то ощущение, что никто не может его понять и принять. Ник ошибался.

— Я считаю Тарин своей сестрой, и знаю, что если бы кто-то попытался причинить ей вред, я бы заколола его в самое чёртово сердце.

Видя силу в её выражении лица, Ник верил в её слова.