Семь лет, школы хореографии. В детстве я думала, что свяжу с этим свою жизнь, а потом случилось «это». Я возвращалась с тренировки, держа в руках чехол своего нарядного платья, и болтая с подругой по телефону. Резкий хлопок в трех метрах от меня. Я роняю трубку и вижу, как машина сбивает женщину и та, пролетая несколько метров, падает изуродованным телом, почти под мои ноги. Все, что было, потом слилось в ощущение накатывающих волн истерики. Я держала свое отвратительно блестящее платье и смотрела в маленькие огоньки затухающих глаз. Я знала, что слаба и никчемна! А еще, что это последний раз, когда я позволяю себе – ничего не предпринять.
Выдергиваю себя силой из воспоминаний и окунаюсь в толпу разгоряченных пьяных тел.
Я не пьяна!
Но мне хорошо. Соколов, тот самый, что Игорь Дмитриевич пристраивается рядом. Мужчина неплохо двигается и его руки уже скользят по моей талии. Голова откидывается, а его плечо. Звонок, что – то вибрирует в его кармане, но мы оба старательно игнорируем это. Его глаза почти вровень с моими зелеными и я могу наблюдать за тем как его губы приоткрываясь тянуться к моим губам….
– Вика!
Меня резко дергают за руку.
Игорь смотрит зло, и непонимающе на подбежавшую к нам Яну.
– Что ты!?
Она не смотрит на него, лишь на меня. И я вижу страх в ее глазах. Разум возвращается медленно, сквозь затуманенный алкоголем мозг. Она дежурит и, следовательно, оставила пост без присмотра. А если она нашла именно меня….
– Егор?
Я хватаю девушку за руку, и она кричит от боли, но я готова вытрясти из нее все именно так. Потому что, какой безответственной надо быть, позволяя себе подобный промах.
– Тревожная кнопка.
Сквозь всхлипывания говорит она и, не дослушав, я расталкиваю всех вокруг и бегу сломя голову к выходу. Лифт как назло не приходит и, сбросив каблуки, я бегу босиком по лестнице. Палата, дверь, от моего удара дверь бьет о стену. Мальчик выгибается на кровати почти дугой и сильно, очень сильно стонет. Спазм мышц, понимаю я. Моя вина! Слишком интенсивны занятия. Самонадеянная дура!
– Егор?
Наваливаюсь на него всем телом, нужно снять приступ.
– Егор, сосредоточься, милый! Сколько?
– Девять.
Скорее не слово, болезненный рык. В палату влетает Яна с набранным шприцом. Некогда говорить, а сказать ей мне есть многое.
Я делаю инъекцию парню прямо в вену, руки дрожат, но отлично знают свое дело. Минуты боли, каждую, я готова взять на себя. Я обнимаю его тело, буквально сливаясь с ним миллиметрами кожи. Знаю, так легче.
Спазм стихает, вижу это в его глазах, за которыми смотрю неотрывно.
Отрываюсь от него буквально на секунду.
Он вынес, по меньшей мере, десять минут нестерпимой боли, пока мы все там пили и гуляли.
– Пошла вон отсюда!
Если бы словами можно было прожечь в ней сито из дыр, она бы уже истекала кровью.
– Я не понятно сказала?
Девушка испуганно скрывается с моих глаз. Я вновь смотрю на Егора. Эта реакция ненормальна, корю я себя. Так не должно быть, я не должна чувствовать его боль как свою!
Глава 8
– Егор, тебе нужно поспать.
Пустые слова, в ближайшие дни парень будет бояться дышать, шевелиться, говорить, опасаясь того что боль вернется.
– Боль появилась от того, что твои мышцы не были готовы к такой нагрузке, а обезболивающее тебе вкололи не в срок.
Как скороговорку вновь повторила я, нарезая еще один круг по периметру палаты. Его глаза были столь безжизненны и взгляд сломлен, что мне хотелось выть. Почему так? Столько недель труда, смял и выбросил в помойку один проступок глупой медсестры.
– Егор, нужно спать.
– Ты уже говорила!
От неожиданности, я даже подпрыгнула на месте. Впервые за последние полчаса он заговорил.
Только сейчас я заметила, что все еще стою босая и яростно грызу ногти. Глупая детская привычка, от которой как мне казалось, я давно избавилась.
– Платье?
У парня хватает сил на сарказм, и это не может не радовать. И бог с ним с осуждением во взгляде и осуждением моих действий, он начинает оживать и только это имеет значение.
– У них тут что – то типа дискотек по выходным.
Я пожимаю плечам. Все это кажется глупым и мне самой. Этот наряд, голые босые ноги, растрепанные волосы. Во всем этом не было и грамма меня, сплошная маска, приросшая к телу в услужение местным традициям.
– Ты прибежала оттуда?
Переставала понимать его тон и взгляд. Потеряла нить его настроения. У меня вновь начала болеть голова и шампанское било набатом в виски. Стресс медленно холодной лапкой отпускал сердце в груди, и на его место приходила опустошенная усталость.
– Да.
– Ясно.
Что тебе ясно? Хотелось встряхнуть его за плечи, но вовремя отругала себя, что злиться нужно не на него, а на себя.
Больничный кафельный пол холодил ноги, но сесть на его кровать я не решалась. Я казалась себе почти голой без своего больничного халата.
– Ну, я пойду?
Нагнулась, подобрав отброшенные в панике туфли.
– Нет!
Парень почти выкрикнул и резко дернулся на кровати.
– Нет, – уже более тихо.