Реактивный шторм

— Сонечка, здесь война, дорогая, и законы другие. Это в России, где-нибудь в мирном городе да при спокойной работе есть время на ухаживания, а тут каждая минута на вес золота. Сегодня нас уже никуда не кинут, а вот завтра вполне могут. И не факт, что все, кто уйдет, вернутся назад. Поэтому здесь, Соня, все надо делать быстро.

— Все равно я не смогу. Да и не хочу так.

— Ты, главное, выйди из модуля в девять часов. А потом как пойдет. Слово даю, насильно заставлять не буду.

— Этого еще не хватало.

— Ну так как, договорились?

— Не знаю, не обещаю.

— Ладно, пусть так, но помни, в девять вечера я стою у вашего модуля со стороны линии колючей проволоки.

— Но там одни кусты.

Соболь вновь похотливо улыбнулся.

— Кусты — это хорошо. Но мы люди цивилизованные, они не для нас. Там тропочка одна неприметная есть. По ней и пойдем, если, конечно, ты выйдешь и захочешь пообщаться.

— А если не захочу?

— Тогда, значит, не судьба. Подожду полчаса и уйду.

— Соболь! — вдруг окликнул прапорщика Жилин.

— Я! — резко отпустив девушку и развернувшись, ответил Дмитрий.

— Ко мне!

— Есть! В девять у модуля! — шепнул он хорошенькой медсестре и пошел к командиру группы.

Тот с подозрением посмотрел на подчиненного и осведомился:

— Ты никак решил девушку на секс развести, Дима?

— А если да, то что? Это преступление?

— Это распущенность. Ты ее уложишь в постель, поимеешь, а потом бросишь. Останется она одна, если не с ребенком.

— Вы тоже сказанули, товарищ майор! С ребенком!.. Я что, похож на идиота, чтобы трахаться без презерватива?

— А если у нее чувства к тебе?

— А если у меня к ней чувства?

— Уж мне-то не заливай. Но хватит базарить. Давай к группе. Пора уходить.

— Смирнову, значит, можно со своей мадам миловаться на виду у всех, а Соболь в строй?

— У них давние отношения.

— Настолько давние, что при встрече с ней Боря охренел по полной. Конечно, если одну ночь по пьянке считать давними и серьезными отношениями, то да. Тогда Боря наш Казанове даст сто очков вперед.

— Я что сказал? — повысил голос Жилин.

— Идти к парням.

— А ты?

— Что я?

— Бегом марш!

— Есть, бегом марш! — Соболь сплюнул в пыль и, до предела возмущенный такой вот вопиющей несправедливостью, направился к бойцам группы, которые собрались у сожженной техники.

Жилин посмотрел на часы и крикнул:

— Смирнов!

Старший лейтенант повернулся.

— Я, товарищ майор!

— Уходить пора, давайте к группе, на базе договорите.

— Понял, идем!

Вскоре два вертолета поднялись над дорогой и взяли курс на базу Хмеймим.

Потом на место боя прибыл сирийский вертолет, забрал тела погибших и единственно выжившего солдата. Подъехали люди из Барава и похоронили убитых боевиков.

На базе группу встретил полковник Северцов.

Он выслушал доклад майора Жилина, подозвал к себе Смирнова и сказал:

— Ну так что, Боря? Опять отличились?

Смирнов посмотрел на командира отряда.

— В каком смысле? В том, что попали в засаду, нашей вины нет. Я посылал сирийцев в разведку…

— Да не о том я. Отличились в хорошем смысле. Решение в сложной, можно сказать, критической ситуации было принято верное, действовали слаженно, умело, спасли медиков. Молодцы!..

— Вот только все отделение сирийцев потеряли, кроме одного бойца.

— Война, Боря!

— Да глупо все как-то. И еще эта, как ее, шестерня, чтоб ей, развалилась в самый неподходящий момент.

— А я думаю, что эта незапланированная остановка «УАЗа», которая явилась неожиданностью не только для вас, но и для боевиков, сыграла нам на руку. Иначе духи не пропустили бы санитарку. Они вынуждены были бы применить против вас гранатомет, затем ударить по транспортеру и по спешившимся солдатам. Так что, по сути дела, поломка помогла вам.

Смирнов пожал плечами.

— Может быть. Теперь какая разница? Группа сопровождения выполнила задачу. Медики живы, а это самое главное.

— Верно. Подожди-ка. — Северцов подошел к строю, объявил благодарность Курко и Соболю, разрешил всем отдых, вернулся к Смирнову и сказал: — Ну а мы пойдем в кабинет.

Старший лейтенант тяжело вздохнул и осведомился:

— Может, я позже отчет составлю?

— Отчет составишь позже. Ты не забыл, что должен кое-что мне рассказать из своего прошлого?

— Вот вы о чем.

— Не о чем, а о ком. Пойдем.

Офицеры прошли в штаб.

В кабинете Северцов предложил Смирнову устраиваться в кресле у столика и спросил:

— Кофе хочешь? Не местный, нормальный. Или чаю?

— Я бы, Александр Сергеевич, сейчас с удовольствием граммов сто пятьдесят выпил.

Северцов неожиданно проговорил:

— Хорошо. Небольшая доза никогда не помешает. Особенно если с разрешения начальства, а не так, как вы с Соболем.

— О чем это вы, товарищ полковник?

— Ладно-ладно, сам все знаешь. — Командир отряда достал из шкафа початую бутылку водки, налил чуть больше половины граненого стакана, поставил перед Смирновым вместе с тарелкой, на которой лежали ломтики яблок. — Пей!

— А вы?

— Я не хочу.

— Вот это правильно, Александр Сергеевич. От водки одни неприятности.

Северцов рассмеялся и осведомился:

— Кто мне об этом говорит?

— А разве я не прав?

— Если прав, тогда и самому нечего пить. — Он протянул руку, но Смирнов уже взял стакан и заявил: