Реализация

Харирамцы разве что по крышам не лезли в надежде «обмимишить» приезжих. Талик совсем не ожидал, что странная синяя шевелюра и перья вызовут такой ажиотаж. Впервые со времени попадания в Мутное Место его успех у дам оказался несомненным, и никакие эльфы не могли с ним, Виталием Золотовым, потягаться в популярности. Жаль, что очаровательные харирамки оказались сплошь японисто-мультяшными: кто с хвостом, кто с глазами-блюдцами, и с волосами всех цветов — от оранжевого до зеленого.

С высоты своего и конского роста писатель Золотов разглядел как минимум троих таких же синеволосых, как и он сам, попаданок. Определить, кто из харирамцев по какому произведению реализовался, было абсолютно невозможно. Почитатели японских лупоглазиков наверняка представляли милые сердцу образы, даже читая его, Золотова, героические произведения. И далеко не все харирамцы были дамами. Хорошо, что Талик уже привык к Силь с её ужимками и лохмотушками. Как выяснилось, у кавайной попаданки был ещё вполне приличный вид по сравнению с некоторыми здешними жителями.

Толпа уже запрудила узкую улочку, но народ всё пребывал. Казалось, ещё немного, и местное население полезет на Таликова мерина.

— Писатель, — бурчал Витольд, — мы здесь вообще кто? Демон в японском этническом стиле, что ли? Нам же вроде только припасы купить, если я чего помню. — Коварный, вопреки обыкновению, не был зол и даже благосклонно разрешал разномастным девушкам гладить свой хвост. Хвост вовсю заигрывал с попаданками, позволяя особо симпатичным себя поймать.

— Да, поесть бы… — Витас тоже нежился в лучах нежданной славы.

— И капельку сакэ?! — Мечтательно полувопросил Бутончик.

— А вот та ведьмочка, — неожиданно заявил маг игривым тоном, — вот та лисичка-кицунэ[2], которая нам глазки строит, очень даже ничего… Очень.

— Она не кицунэ, — возразил Витольд, — нэко[3], кажется. Или вроде того.

— Да хоть нэцке[4]

, - оставил пищевую тему оборотень, — на лисичку похожа и ладно. Мне подходит. Ставим на голосование?

— Огм… — поперхнулся маг.

Горгуль сразу же, присоединился:

— Я «за». Оборотень тоже «за». Два голоса есть. Кто еще?

Больше желающих иметь дело с лисьими хвостами не нашлось.

Пока личности препирались и стыдили Витаса, толпа поредела, и стало тише. Причина тишины вскоре появилась из-за поворота. По улице шествовали шесть томных длинноволосых юношей в развевающихся тряпках (с намёком на шелка) и с катанами. Вроде бы с катанами… Что уж там у них в ножнах — благородная сталь или ржавое железо, Талик не горел желанием выяснять. Но интуиция подсказывала, что вряд ли здешняя то ли полиция, то ли банда, вооружена такими же как у него героическими обрезками мечей. Предводительствовал шестеркой не менее томный и длинноволосый, но совсем иначе одетый парень. На серой приталенной форме ярко выделялись гигантские чёрные отложные лацканы, белые эполеты и что-то вроде орденских планок.

— Мда… — Талик даже впал в задумчивость. — Мундирчик-то с декольтэ… Точно — не танкист.

Бутончик не менее настороженно следил за тем, как кавайное население расступается в стороны, жмётся к домам и старается незаметно убраться в кривые переулки:

— Джедаистый он какой-то. И идут клином! — Запаниковал вампир.

— Талик, — демон ни перед какими джедаями и их прихвостнями отступать не собирался, — а тебе не кажется, что они сейчас начнут снимать продолжение фильма «Семь самураев»… с нами в роли врага, а?

— Я бы уточнил, — неожиданно влез Горгуль, — «Семь пассивных самураев». Можете не сомневаться, я знаю, что говорю. Ставим на голосование?

Талик понял, почему джедаистый самурай сбился с шага, а с ним и шесть его сопровождающих. Ещё бы им не сбиться. Не каждый день на них таращился, икая, и мотая козлорогой головой, уникальный пернатый демон. Даже Нальдо подъехал поближе, предварительно ссадив с коня Силь. Не иначе, конвоир решил, что у Талика или эпилепсия завелась в дополнение к блохам, или начался очередной виток реализации. На самом деле, всё было гораздо хуже. Сущности били Горгуля. Даже его, писателя, в известность не поставили. Молча навалились, не сговариваясь.

Поскольку Талик был очень занят своей внутренней борьбой, а главный конвоир — наблюдением за исходом его припадка, в переговоры с самураями вступила Силь. С первых слов стало ясно, что самураи не банда, а что-то вроде местных стражей порядка. Остальное было неинтересно и неактуально, потому что Витольд, судя по ощущениям, «маньяка-осеменителя» бил, Бормотун «представителя похабного жанра» весьма качественно душил, отчего у Талика временами перехватывало дыхание. Витас, «озабоченного», кажется, грыз, а миролюбивый Бутончик терзал новую личность комариным писком в ультразвуковом диапазоне. Помимо отвратительных ощущений в голове и в горле Талику не давала сосредоточиться и прекратить драку умная мысль: если сущности исключительно ментальны, то как же он чувствует кто из них грызёт, кто бьёт, и почему при этом болит голова в разных местах — то в виске, то в затылке… И как им самим не больно? Голова-то общая!

Уловив эту мысль, первым унялся Бутончик: