Реализация

Ещё один дурак-читатель Талика не устраивал. Он и одного-то еле пережил без ущерба для самооценки. Быть любимым писателем слабоумных, это, знаете ли, чревато депрессией и творческим кризисом.

— Как вариант, — не слишком уверенно предположил Бормотун, — Аскольд знает, что он сильнее Потапченко, эльфа-аборигена и мэра Азазеля…

Пока Талик созерцал ряды могильных холмиков с дощатыми крестами и решал, что предпочтительнее: очень глупый или очень сильный демон-читатель, главный конвоир спешился и отправился изучать кладбище. Баська поступил проще. Гномыш подтянул поближе заводную кобылку, следом подтянулся очарованный хоббитами Рихард. У него, как у знакомого Аскольда, Баська и спросил:

— Эта… что за… сэкспозиция?

— Экспозиция, неуч! — Немедленно отозвался гуляющий между могилами эльф.

Рихард всё равно не знал ни того, ни другого слова, и Баська повторил вопрос при помощи жеста — показал пальцем в сторону кладбища.

— А чё, не видно, блин? Клумбы, нах! — Родил ответ ущербный читатель.

— Огород. — Уточнил с кладбища обладатель острых ушей и слуха.

Силь спешилась, бросила коня на произвол судьбы и побежала осматривать огород. «Ох, женщины, — со знанием дела вздохнул Горгуль, — ну, что может быть интересного на огороде?»

Но Талику всё же стало любопытно, как это эльф определил назначение могил, если Рихард утверждал, что холмики — клумбы. Лишний раз спешиваться и подметать землю чехлами Виталию было лень.

— А почему не цветник? — Крикнул он двум ушастым натуралистам.

— Здесь всё подписано на дощечках! — Откликнулась радостно скачущая через могилки Силь. — Тыква, опять тыква, кабачок! Огурец! И надписи такие красивые! — Восторженно вопила кавайная.

Талику и всем его сущностям окончательно полегчало. Аскольд оказался и впрямь оригиналом и приверженцем демонической парково-огородной архитектуры.

— Умеют же некоторые жути напустить. — Умиротворённо прошептал Бутончик.

— А где сами тыквы? — Озаботился вечно-голодный Витас.

— Почили в бозе. — Хохотнул Бормотун.

— Блохастый, ты меня окончательно разочаровал. — Вынес вердикт оборотню демон. Витольду идея огородного кладбища понравилась. — Осень же! Урожай собрали. Потрясающие грядки. Стильно!

Талика посетила очередная грустная мысль: вот как, оказывается, здесь разрешено писать — одно слово на перекладине могильного креста… Поэтому, он как писатель не поддержал общий восторг:

— Огород некроманта. — Талик стремительно скатывался в депрессию. — Демон-мичуринец. Он бы ещё сорт огурцов вывел «Замогильный корнишон».

— Ага, — Витаса идея новых сортов вдохновила на околостоловую тему, — и тыкву «Некрофильская сладкая», и кабачок «Зомби ранний». Кстати, я бы лучше мяса съел. Кабачки недавно были, мне не понравилось. — Непрозрачно намекнул на ужин оборотень.

— А всё-таки, — вернулся к подозрениям Бутончик, — такое кладбище в одиночку не перепахать. Тут целая бригада могильщиков нужна.

— Пусть эльф интересуется, кто здесь работает. Ему по должности положено. — Резонно заметил Бормотун.

Талик тоже был не прочь пообедать. А вот эльф с кавайной, наверное, питались чувствами, потому что никуда не спешили. Они шли в сторону аллеи и болтали. Совсем о других не думают!

Аскольд уже маячил перед домом, ожидая гостей. Писатель Золотов решил ускорить события и пустил мерина шагом. Остроухий тут же прибавил в скорости, перепрыгивая через могильные грядки. Талик делал вид, что созерцает дальнюю даль. Очень вовремя, как оказалось. В этой дали нашлось нечто примечательное. На дальний холм за виллой бодро взбирался кто-то, кого с такого расстояния было никак не опознать. Может — человек, может быть — демон или оборотень. Но бегал этот неопознанный субъект весьма быстро, раз он сумел пробежать такое расстояние от дома Аскольда до вершины следующего холма, за то время, что эльфы паслись на кладбище. Шустрый бегун преодолел подъём, перевалил через вершину и скрылся из виду.

Всё-таки гостеприимный мичуринец оказался совсем умным. Талик не сомневался — пока они будут пить, есть, совершать экскурсию по дому, посланец добежит до посёлка и предупредит тамошних демонов о неожиданном визите остроухого аборигена. Баська — не в счёт.

— Я же говорил, — опять расстроился Бутончик, — здесь дело нечисто!