Реализация

Хромого попаданца заметил Витас. Правда, удрать мерзавец норовил совсем не так медленно, как пингвин по суше. Талик взмахнул крыльями и одним прыжком настиг искомого пингвина в пенсне. Мужик сопротивлялся в меру. Он пытался что-то сказать, но из горла у него вырывалось нечто среднее между кряканьем и курлыканьем.

Катерина с котелком подоспела вовремя, нанесла решающий удар, и бесчувственный Берия был успешно сдан санитарам-аборигенам.

Талик расправил и отряхнул крылья, встопорщил гребень, пригладил ирокез и при помощи демона стеганул хвостом, издав звук щёлкающего кнута:

— Н-ну! — гордо возопил писатель Золотов, — кто ещё против нас?!

«Против» никого не нашлось. Вся революционная братия верещала на языке птиц, видимо — пингвинов. А может, и крачек. Альбатросы не исключались.

— М-да… — не утерпел с высказыванием Бормотун, — птичий базар, однако!

— Ага, — откликнулся остроухий конвоир, — орать-орут, но зато никакой агитации не устраивают. Только заклевать друг друга пытаются. Спасибо, Писатель!

Талик даже не успел намекнуть на вознаграждение, как татушковый Тузик зачесался и потемнел. Он посмотрел на запястье. Однако… резво тут и у них вознаграждение за помощь властям на счёт зачисляют!

Талик почесал руку и задумался:

— Ренегат я теперь, или кто?

— Что Вы, граф, — приникла к нему восторженная Катерина-Яга, — Вы — борец за правое дело!

Ну, раз за правое… Татушка сазу же перестала чесаться.

— Это полученная сумма, — пояснил Бутончик, — пришла в соответствие с совестью. Просочеталась.

Талик чуть не всхлипнул, испытав высокие патриотические чувства к своей новой Родине.

— Давил вас и давить буду! — грозно пообещал он мужичку с козлиной бородкой. Не иначе — самому Троцкому.

— Интеллектом! — дополнил мысль вампир.

— А будет надо, так и грубой силой! — рыкнул Витольд.

— И энергетическим воздействием, — вставил Бормотун.

— Порвём, короче, за наше всё! — грубо, но верно прорычал оборотень.

— За Пушкина, что ли, всех отымеем? — встрял было Горгуль.

— Дурак! — хором ответили сущности.

Первой, вслед за спецназом и Сильмэ сквозь мутный туман отправилась Катерина-Яга, за ней уехал Баська, уведя двух лошадей и хоббитов. Талик гордо шёл последним, если не считать наступающего ему на пяточные когти Нальдо.

Революционные попаданцы гоготали вслед проклятия, но их никто не понимал.

Уже знакомая лесная дорога показалась Талику родной и милой. Ни тебе вождей, ни тебе лишних аборигенов. Катерина приобрела прежний приятный вид, а прекрасная Сильмэ вновь стала похожа на недоразумение в лохмотушках. Тьфу! Спецназ с особо ранеными убрался в известном ему одному, спецназу, направлении. Писателю Золотову выяснять это направление было совсем ни к чему. Он вдохнул лесной воздух полной грудью и задал Нальдо самый насущный вопрос:

— Долго нам ещё тут по дорогам таскаться? По Мути этой?

Остроухий конвоир был как всегда противно спокоен:

— Это уж как тебе будет угодно, писатель. Ты же себе место для поселения ищешь, а не я. С меня — проект твоего кошмарного замка, а он уже готов.

Быстрый архитектор, побери его черти!

Архитектора поддержал Баська:

— Вы бы уж решались, граф. А то эта… Через день пути будет посёлок с вашими российскими ягами и кощеями. Ведьмами там… Эта… с вашими национальными кошмарами, короче. Потом на прямой путь в Инферно выедем. Решайте, право, сударь. Хорошее же место! Есть тут… недалече.

Талик, чуть поведя крыльями, ловко взобрался на своего мерина и задумался. Действительно, чего дальше куролесить то? И тихо, и мирно, и до больших городов недалеко. А там… попутешествовать всегда можно успеть.

— Внесите в мой проект магический забор, — официально потребовал писатель Золотов, отчего его остроухий конвоир скривился, — типа того, что был во Вторичной Мути, но послабее, чтобы я выходить мог и входить. А другие — нет. Нечего у меня всяким шляться. Кабинет писателя — святое! — объяснил своё требование Талик.

Эльф вздохнул, но принял к сведению. Его замаскированная любовь побурчала, но тоже согласилась. Баська в обсуждении проблем забора не участвовал. Он кормил хоббитов тем, что успел набрать у попаданцев-революционеров в конюшнях — овсом. Двоерослики были счастливы.

Талик посмотрел на эту идиллию и вздохнул, обращаясь к сидевшей впереди него в седле Катерине:

— Катюш, как найдём пару лугов, речку и лесок, всё — наше.

В ответ на его предложение очаровательная шатеночка прицепила свою кастрюльку за ручку к луке седла и с благодарным вздохом прижалась к Талику:

— За Вами, граф, я пойду хоть на край света!

«Вот, что значит — жена декабриста! — промыслил Бормотун под молчаливое согласие всех сущностей, — за нами — хоть в Сибирь! Если она здесь есть…»

Играть в декабристов Талик не собирался, но порыв, помолодевшей в связи с демаскировкой Ядвиги, оценил.

Пусть не пара лугов, но одна большая долина и мутная река ждали писателя Золотова за очередным поворотом дороги.

— Здесь! — проорал Талик, — Здесь остановимся!

— Ибо замаялись, — пояснил Бормотун магическим баритоном.

* * *