Реальность и мечта

Поэтому новейшему исполнителю нужны могучие интеллектуальные пласты Ленина и исторические ситуации, не сочиненные драматургом, а данные живой историей, которая драма сама по себе. А в постановках очень важно показывать Ленина в предельном напряжении всех его физических, умственных, нравственных сил, отвергнув субъективистские, сентиментальные наслоения, которые с годами возникали отнюдь не по вине серьезных художников — первопроходцев Ленинианы, а по причинам многочисленных подражаний их работам. Для этого в спектакле пролетарскому вождю нужны истинные, крупные противники его идей, его политических действий. Убежденные, не собиравшиеся отступать и уступать. Мы ведь знаем, что такие противники у Ленина были, что не с «ничтожными меньшевичками» он боролся. Тем значительнее была его победа.

Эту пьесу Шатрова долго не разрешали к постановке, ведь в ней действовали Троцкий, Бухарин, Инесса Арманд. Раньше даже упоминать эти имена было опасно, не то что выпускать актеров на сцену в таких ролях. И мы грешным делом думали: ох и потрясем теперь публику! Но стремительно набирал скорость информационный поток, и — улита ползет, когда-то будет — пока мы репетировали про Троцкого, Арманд и Бухарина, все или почти все было написано и рассказано с телеэкрана, и нам поражать стало уже нечем.

Но спектакль все же пользовался успехом. Не из-за исторических открытий и пикантных подробностей из жизни известных политиков, а благодаря актерской манере подачи материала. Построен он был как судебное действо. В нем шло разбирательство механики власти, обнажение ее тайных пружин. В лирической теме об отношениях Ленина и Инессы Арманд мы старались быть предельно скромными, тактичными и ненавязчивыми. Тем не менее зрителю становилось понятно, что эта женщина нравилась не простому мужчине, ею был увлечен в своем роде гений. Конечно, не обошлось и без тех, кто морщился: «Фу-фу-фу, как можно!» Но на самом деле это был спектакль большой культуры, и режиссерской в том числе. И очень человечный. Несмотря на то что в основе его лежал рассказ не о Ленине, не о Троцком или других людях той генерации, а о ситуации, которая среди них тогда сложилась, в которую они попали как политики, находящиеся у власти.

«Брестский мир» пользовался большим успехом. Мы возили его в Чикаго, в Лондон, в Буэнос-Айрес. Шел он в синхронном переводе, и, к нашему удовлетворению, его понимали и хорошо принимали. Был разгар перестройки, интерес к нашей стране рос, и в глазах зарубежных собеседников и зрителей стоял один вопрос: что у вас там творится? Пыл-жар, дым коромыслом, как в хорошей коммунальной квартире: то ли варят, то ли парят, и что-то уже пригорело так, что жареным попахивает.

В одной из лондонских газет тогда промелькнула рецензия, мол, спектакль позволяет лучше представить, что происходит сегодня в России, чем сотни газетных статей. Так высоко было оценено мастерство актеров и их действо на сцене.

Удивительно, продемонстрировав нетрадиционный взгляд на свое прошлое, мы тогда сумели объяснить заграничным театралам, как сильно изменилась наша действительность. И сейчас, думая о нас, грешных, я полагаю, что придет время, и нашу эпоху тоже откроют заново в ее непредвзятости и объективности. Хотя бы так, как мы сегодня открываем для себя эпоху Ивана Грозного и характер этой противоречивой личности.

Я верю также, что и фигура Ленина будет однажды сыграна во всем ее многообразии, в ее славе и стыде. Понятая объективно, изображенная честно и со всей присущей ей глубиной, во всех противоречиях и трагедиях, она, как факелом, сумеет высветить темные уголки очередной российской смуты, все случайности и закономерности такого исключительного феномена, как большевистская революция.

Остается дождаться драматурга.

От себя, со своей актерской, скоморошьей позиции, я не могу ответить на сложнейшие исторические вопросы той поры. Но задавать их мне никто не запретит. И для меня по-человечески было бы чрезвычайно интересно понять, как же Ленин смог сдвинуть эту махину, нашу Россию. А с профессиональной точки зрения — сыграть такого Ленина.

Зачем герои разрушают старое?

Чтобы ответить на этот вопрос, я хочу рассказать о двух спектаклях, действие которых происходит в Древнем Риме, — «Антонии и Клеопатре» и «Мартовских идах», но не в порядке исторической хронологии их сюжетов, а в той последовательности, как они вошли в мою актерскую жизнь. Тем более что это позволит мне объяснить, почему из одного характера рождается обыкновенный драматический персонаж, а из другого — герой в великом понимании этого слова.