Ребекка

Ребекка, всегда Ребекка. Куда бы я ни пошла в Мэндерли, где бы я ни сидела, даже в мыслях и снах я встречала Ребекку. Теперь я знала ее фигуру, длинные стройные ноги, маленькие узкие ступни. Ее плечи, шире моих, ее умелые, ловкие руки. Руки, которые крепко держали штурвал яхты и поводья скакового коня. Руки, которые составляли букеты, мастерили модели парусников, и писали на форзаце книги: «Максу от Ребекки». Я знала ее лицо, маленькое, овальное, чистую белую кожу, облако темных волос. Я знала, какими духами она душилась, слышала ее смех, видела ее улыбку. Я бы узнала ее голос среди тысячи голосов… Ребекка, всегда Ребекка. Я никогда не избавлюсь от нее.

Кто знает, возможно, я тревожила ее так же, как она тревожила меня: глядя на меня с галереи, сидя рядом, когда я писала письма за ее бюро. Макинтош, который я как-то надела, платок, которым вытерла руки, принадлежали раньше ей. Возможно, она знала, что я их брала, видела, когда я это делала. Джеспер был ее пес, а бегал теперь за мной. Я срезала ее розы. Возможно, она питает ко мне такую же ненависть и такой же страх, как я к ней? Может быть, хочет, чтобы Максим был снова один в доме? Я сумела бы бороться с живой, но бороться с мертвой… Если бы в Лондоне была женщина, которую Максим любит, навещает, к которой пишет, с которой обедает и спит, я бы с ней потягалась. Мы были бы с ней на равных. Я бы не боялась. С обидой и ревностью можно совладать. Настал бы день, когда женщина эта состарилась бы, изменилась, увяла, и Максим бы ее разлюбил. Но Ребекка никогда не состарится. Она всегда будет такой же. Ее я побороть не могла. Она сильней меня.

Я встала с постели и раздвинула занавеси. Солнце залило комнату. В розарии уже все привели в порядок. Наверно, наши гости обсуждают сейчас, как это принято, вчерашний бал:

— Как, по-твоему, было не хуже, чем обычно?

— По-моему, нет.

— Мне показалось, оркестр тянул резину.

— Ужин был что надо.

— И фейерверк неплох.

— Би Лейси здорово постарела.

— Ты сама была бы не лучше в этом ее костюме.

— Мне показалось, он плохо выглядит.

— Он всегда теперь плохо выглядит.

— А что ты думаешь о молодой?

— Ничего особенного. Довольно неприметная.

— Я все думаю, удачный ли это брак?

— Кто их разберет…

И только тут я увидела записку под дверью. Я подошла и взяла ее. Прямой почерк Беатрис. Она нацарапала ее карандашом после завтрака: «Стучалась к вам, но вы не ответили, значит, вы послушались меня и пытаетесь выспаться после вчерашнего вечера. Джайлс страшно торопится домой, нам звонили оттуда и сказали, что он должен заменить кого-то из игроков в крикетном матче, а он начинается в два часа. Один Бог знает, как ему удастся разглядеть мяч после всего того шампанского, которое он вчера заглотил. У меня небольшая слабость в ногах, но спала я как убитая. Фрис говорит, Максим рано сошел к завтраку, но сейчас его нигде не видно. Передайте ему, пожалуйста, привет. Огромное спасибо вам обоим за чудесный вечер. Мы с Джайлсом получили огромное удовольствие. Не думайте больше о платье. (Эта фраза была жирно подчеркнута.) С любовью, Би», — и постскриптум: «Обязательно поскорей приезжайте к нам». На верху записки было нацарапано: «9.30.», а сейчас часы показывали половину двенадцатого. Они два часа как уехали. Наверно, даже добрались домой. Беатрис уже распаковала чемодан и теперь вышла в сад и взялась за привычные дела, а Джайлс готовится к матчу, проверяет, в порядке ли бита.

Днем Беатрис наденет легкое платье и широкополую шляпу и будет смотреть, как Джайлс играет в крикет. А после матча они будут пить чай под поднятым навесом — Джайлс, разгоряченный, с красным лицом. И Беатрис со смехом скажет приятельнице: «Да, мы были вчера в Мэндерли на балу. Танцевали до упаду. Было ужасно весело. Не представляю, как Джайлс способен пробежать хоть три шага». Улыбаясь Джайлсу, похлопывая его по спине. Такая неромантичная пожилая пара. Женаты больше двадцати лет, у них взрослый сын, который поступает с Оксфорд. Вот они счастливы. Их брак оказался удачным. Их брак не провалился через три месяца, как мой.

Я не могла больше сидеть, запершись у себя в комнате. Горничным здесь нужно убрать. Может быть, Клэрис и не заметила, что постель Максима не смята. Я разворошила простыни и одеяла, чтобы сделать вид, будто он на ней спал. Не хотелось, чтобы горничные что-нибудь узнали, если Клэрис ничего не сказала им.

Я приняла ванну, оделась и сошла вниз. Деревянный настил в холле уже был убран, цветы унесены. С галереи исчезли пюпитры. Должно быть, оркестр уехал на одном из утренних поездов. Садовники сметали на лужайках и подъездной аллее обгоревшие остатки шутих. Скоро в Мэндерли не останется и следа от вчерашнего бал-маскарада. Как долго надо было к нему готовиться и как быстро и незаметно, оказывается, можно все убрать.