Ребекка

— Я не новобрачная, — сказала я. — У меня даже не было настоящей свадьбы. Ни белого платья, ни флердоранжа, ни подружек. Мне вовсе не нужны дурацкие танцы в мою честь.

— На Мэндерли en fête[15] стоит посмотреть, — сказал Фрэнк. — Вы получите огромное удовольствие. И не бойтесь, от вас ничего не потребуется. Только встречать гостей, а это нетрудно. Может быть, вы не откажетесь один раз станцевать со мной?

Милый Фрэнк. Мне так нравилась его степенная галантность.

— Я буду танцевать с вами столько, сколько вы захотите, — сказала я. — Больше ни с кем я танцевать не стану, только с вами и Максимом.

— О, это будет плохо выглядеть, — серьезно сказал Фрэнк. — Люди обидятся. Вы должны танцевать с теми, кто вас приглашает.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Меня всегда смешило, что он не догадывается, когда я над ним подшучиваю.

— Как вам кажется, стоит последовать совету леди Кроуэн насчет костюма пастушки? — лукаво спросила я.

Он внимательно посмотрел на меня без тени улыбки.

— Да, — ответил он, — я думаю, он вам очень пойдет.

Я расхохоталась.

— О, Фрэнк, миленький, я так вас люблю! — сказала я.

Он залился краской, немного шокированный вырвавшимися у меня словами, немного задетый моим смехом.

— Не вижу ничего смешного, — чопорно проговорил он.

Через итальянское окно в комнату вошел Максим, следом за ним прыгнул Джеспер.

— По какому поводу это веселье? — спросил Максим.

— Фрэнк так галантен, — сказала я. — Он думает, что к совету леди Кроуэн нарядиться пастушкой можно отнестись всерьез.

— Леди Кроуэн — чертова зануда, — сказал Максим. — Если бы ей самой пришлось писать все приглашения и вообще организовывать все это дело, ее энтузиазм скоро остыл бы. Впрочем, я уже привык. Местные жители смотрят на Мэндерли как на балаган и ждут, что мы поставим какой-нибудь «номер» для их увеселения. Нам, верно, придется позвать все графство.

— У меня в конторе есть записи с прошлого раза, — сказал Фрэнк. — Право же, не так уж тут много работы. Самое долгое дело будет наклеивать марки.

— Это мы предоставим миссис де Уинтер, — сказал Максим, улыбаясь мне.

— О, мы сделаем это в конторе, — сказал Фрэнк. — Миссис де Уинтер не надо вообще ни о чем думать.

Интересно, что бы они сказали, если бы я вдруг заявила, что намерена все это взять в свои руки? Рассмеялись бы, наверно, а затем заговорили о другом. Конечно, я была рада, что с меня снята вся ответственность, но чувство, что я не гожусь даже приклеивать марки, отнюдь не увеличивало моей уверенности в себе. Я подумала о бюро в кабинете, о всех отделениях для бумаг и ярлыках, надписанных косым острым почерком.

— Ты что наденешь? — спросила я Максима.

— Я никогда не ряжусь, — ответил он. — Это единственная привилегия хозяина дома, да, Фрэнк?

— Не могу я изображать пастушку, — сказала я. — Ума не приложу, что мне делать. Я совершенно бездарна в таких вещах.

— Завяжи волосы лентой и будь Алисой в Стране Чудес, — беспечно сказал Максим. — Ты очень похожа на нее, когда сидишь, как сейчас, сунув палец в рот.

— Фу, как грубо, — сказала я. — Я знаю, что у меня прямые волосы, но уж не до такой степени. Раз так, я вам устрою сюрприз, глазам своим не поверите. Да вы и не узнаете меня.

— Только не черни лицо и не изображай из себя мартышку, на все остальное я согласен, — сказал Максим.

— Ладно, по рукам! — сказала я. — Буду держать свой костюм в секрете, до последней минуты, попробуйте догадайтесь. Пошли, Джеспер, пусть себе говорят что хотят!

Выходя в сад, я услышала смех Максима и обращенные к Фрэнку слова, но разобрать их не смогла.

Хорошо бы, он не обращался со мной всегда как с ребенком, балованным, не отвечающим за свои поступки, ребенком, которого можно изредка — когда найдет настроение, — приласкать, но чаще забыть или похлопать по плечу и сказать ему, чтобы он шел играть. Хорошо бы, если бы случилось что-нибудь такое, от чего я стала бы выглядеть старше и взрослее. Неужели всегда будет так, как сейчас? Он — далеко впереди, со своими настроениями, которых я с ним не разделяю, со своими тайными тревогами, которые не известны мне. Неужели мы никогда не будем вместе, мужчина и женщина, муж и жена, не будем стоять плечо к плечу, рука об руку, перешагнув разделявшую нас пропасть? Я не хотела быть ребенком. Я хотела быть его женой, его матерью. Я хотела быть старой.

Я остановилась на террасе, кусая ногти, глядя на море, и в двадцатый раз за день спрашивала себя, по чьему приказу сохранялись в своем прежнем виде комнаты в западном крыле. По приказу Максима? И ходит ли он туда — так же как миссис Дэнверс, — трогает щетки на туалете, открывает дверцы платяного шкафа, гладит платья?

— Пошли, Джеспер! — снова закричала я. — Догоняй меня, ну же, беги! — и я, как безумная, помчалась по траве, стараясь удержать злые, горькие слезы, Джеспер — с истерическим лаем за мной по пятам.

Вскоре слух о бал-маскараде разошелся по всей округе. Моя маленькая горничная Клэрис только о нем и говорила с горящими от возбуждения глазами. Я поняла с ее слов, что прислуга в общем довольна.