Ребекка

— Наглая ложь! Ты постоянно видел меня в лесу, когда мы гуляли с миссис де Винтер. А однажды мы поймали тебя, когда ты подсматривал в окно коттеджа.

Он вытащил из бумажника ассигнацию в один фунт и протянул ее Бену:

— Ну, теперь вспоминаешь?

— Я никогда его не видел, — и обернувшись к Фрэнку, спросил:

— Он приехал за мной?

— Нет, — сказал Фрэнк, — нет, Бен, не волнуйся.

— Я не хочу ехать в приют. Там обращаются с больными очень жестоко. Я хочу остаться дома. Я ничего худого не сделал.

— Все в порядке, Бен, — сказал полковник Джулиен. — Никто не отдаст вас в приют. Вы вполне уверены, что не знаете этого человека?

— Нет, я его никогда не видел.

— А миссис де Винтер вы помните?

Он робко повернулся в мою сторону.

— Нет, — сказал полковник, — не эту леди, а другую, которая ходила в коттедж.

— Она умерла, — сказал Бен.

— Это нам известно. А скажите, вы видели ее в тот последний вечер, когда она уплыла в лодке и больше не вернулась?

— Ты был там и видел, как пришла миссис де Винтер, а следом за ней и сам мистер де Винтер. Что случилось в ту ночь? Расскажи нам правду, Бен, — сказал Фэвелл.

Бен прислонился к стене:

— Я ничего не видел, и я хочу остаться дома, я не хочу, чтобы меня отдавали в приют.

Он начал по-детски плакать.

— Сумасшедшая маленькая крыса, — сказал Фэвелл. Бен вытирал слезы рукавом куртки.

— Ваш свидетель вам ни в чем нее помог, и мы зря потратили время. Вы хотите ему задать еще какой-то вопрос?

— У вас здесь круговая порука и заговор против меня. Кто-то заплатил этому идиоту за его лживые показания.

— Думаю, Бена можно отпустить домой, — сказал полковник.

— Ладно, Бен. Роберт отвезет вас домой. Никто не собирается отдавать вас в приют, так что не волнуйтесь.

— Фрэнк, — распорядился Максим, — скажите Роберту, чтобы он предварительно накормил его на кухне.

— Плата за услугу! Он ведь сильно помог вам, Макс!

Фрэнк увел Бена из комнаты, а полковник спросил у Максима:

— Парень, кажется так запуган. У него взгляд, как у собаки, которая ожидает удара хлыстом и все время дрожит. С ним плохо обращаются?

— О нет, — ответил Максим, — Он не опасен, и я всегда разрешал ему свободно гулять, где он хочет.

— Жаль, что вы его не ударили, — заговорил Фэвелл, — может быть, это освежило бы его память, и он сказал бы все, что знал.

Но нет, его не будут хлестать, наоборот, угостят прекрасным ужином в благодарность за оказанную услугу.

— Вам этот свидетель, во всяком случае, ничем не помог, и если вам больше нечего предъявить в суде, вас никто не станет и слушать. Вы сказали, что были будущим мужем Ребекки, а до этого ее постоянным любовником. А между тем этот бедный идиот утверждает, что никогда вас не видел. Вы даже не сможете доказать своей собственной истории.

— Вы думаете, что не смогу? Подождите минутку.

Он позвонил и сказал вошедшему Фритсу:

— Попросите сюда миссис Дэнверс.

Фритс взглянул на Максима, и Максим коротко кивнул головой. Полковник спросил:

— Это здешняя экономка?

— И кроме того, личный, друг Ребекки, — сказал Фэвелл. — Она фактически вырастила ее. В ней вы найдете свидетеля совсем другого сорта, могу вас заверить.

Фрэнк вернулся в комнату.

— Накормили Бена ужином, сказали ему, что он хороший парень и отправили домой, — с издевкой сказал Фэвелл. — Ну, на этот раз вам так легко не отделаться, и положение вашего профсоюза станет затруднительным.

— Сюда идет миссис Дэнверс, и Фэвелл надеется найти в ней союзницу, — сказал полковник.

Миссис Дэнверс вошла в комнату.

— Добрый вечер, — поприветствовал ее полковник.

— Добрый вечер, сэр.

— Мой первый вопрос к вам следующий: знали ли вы о близких отношениях между покойной миссис де Винтер и мистером Фэвеллом?

— Да, они были кузенами.

— Я имею в виду не родственные отношения, а более близкие, интимные.

— Боюсь, что я вас не понимаю, сэр.

— Э, бросьте это, Дэнни. Я уже все рассказал полковнику. Он знает, что мы были любовниками и что она любила меня. К моему удивлению, она сказала после минутной паузы:

— Нет, не любила.

— Послушайте, вы, старая дура!

— Она не любила ни вас, ни мистера де Винтера, она вообще никого не любила и презирала всех мужчин. Она была выше этого.

— Ну, хорошо, но она проводила ночи со мной в коттедже и приезжала на уик-энд ко мне в Лондон?

— Ну и что же из этого? Она развлекалась, и это было ее право. А вызывать любовь к себе — это было ее игрой, только игрой, и она постоянно смеялась над всеми своими поклонниками и передразнивала их.

Было что-то страшное и неожиданное в этом потоке слов. Максим, побелел, а Фэвелл глядел на нее, вытаращив глаза. Затем миссис Дэнверс начала плакать, горько плакать и не сразу сумела совладать с собой. Лишь тогда полковник вновь обратился к ней:

— Миссис Дэнверс, есть ли у вас какое-либо мнение о том, почему миссис де Винтер могла покончить с собой?

— Нет, — ответила на, — нет.

— Вот, слышите, — сказал Фэвелл. — Это не могло с ней случиться. Она это знает так же хорошо, как и я. Я ведь уже говорил вам.