Ребенок от босса-негодяя

– Прости, Насть, – извиняется Валера, мой помощник, подойдя ко мне с улыбкой. – Иди в кабинет и отдохни. Я сам за всем присмотрю. Тебе врач сказал не нервничать. Ты же помнишь? – указывает на мой живот. – У тебя сейчас самый опасный момент. Роды могут начаться в любой момент.

– Сам? – с сомнением переспрашиваю, чувствуя, что мои отёкшие ноги скоро отвалятся. – Справишься?

– Справлюсь, – отзывается мужчина. – Иди! Я помогал Рустаму, пока ты была в больнице. Так что справлюсь! Ты забыла? Лапин сказал, что с меня грубая мужская сила, а с тебя власть и порядок в документах!

– Спасибо, Валер, – благодарю его и, сжав руку парня на прощание, пингвиньей походкой возвращаюсь в кабинет и падаю без сил на диван.

С каждым днём ходить становится всё труднее и труднее. Ноги опухают так, что по утрам уже с кровати вставать не хочется. И в обувь не залезают ступни. Про туфли уже давно забыла. Хожу непонятно в чём.

Рустам говорит уходить в дистанционку и доверится Валере, но… я не могу! У меня есть страшная болезнь: сверхконтроль. Без меня всё развалится. Паникёрша я, иными словами.

Поэтому до последнего ходить буду. Пока дочь на свет не явится, буду работать. Мне ещё Рустаму отдавать деньги за мою долю в клубе.

– Анастасия, можно? – интересуется администратор, стуча в дверь кабинета. – К вам посетитель. И он настаивает на встрече.

– Да, входите! – отвечаю, собравшись в приличную позу, чтобы не напугать гостя видом погибшего беременного тюленя, коим сейчас являюсь.

Дверь медленно отворяется и в кабинет входит Женя вместе с темноволосым мужчиной в годах. Собранный и серьёзный, будто дипломат какой-то или бизнесмен. Что ему от меня надо?

Он оглядывает мой кабинет, выбирая, куда бы ему сесть.

Хм-м… ещё больше вопросов в моей голове.

По внешности он точно не русский. Непривычный для моих соотечественников типаж.

– Добрый день, госпожа Садовская, – приветствует он меня. – Меня зовут Лука Тамас. Я нотариус из Венгрия. Я пытаться с вами связаться, но не могь, – коряво начинает мужчина с явным иностранным акцентом. – Мой клиент делать вас богатым. Он оставить вам наследство!

– Наследство? – переспрашиваю, решив, что он меня перепутал с кем-то, но вспоминаю, что он назвал мою фамилию.

– Да! – активно кивает головой. – Господин Рахманов любить вас и сказать, что вы его жизнь! Он вам оставить деньги, бизнес и активы.

– Назар… – слетает из моих губ, когда я слышу фамилию отца своего малыша. Сердце начинает ускоренно биться, напоминая о том, какие реакции в моём организме вызывает упоминание о любви всей моей жизни.

Острая, нарастающая боль внизу живота заставляет зажмуриться и начать активно дышать, лишь бы унять приступ полувыкидыша.

Осознавая, что в этот раз он просто так не пройдёт, тянусь к своей сумочке и достаю оттуда таблетку. Должно пройти минут через десять-пятнадцать. Если будет болеть больше, поеду в больницу и, возможно, будет кесарево.

Состояние, в котором я живу последний месяц. Страх за малыша. Угроза ранних родов. Вечные боли. И желание кричать от боли, которая разрывает сердце и голову.

– Да. Господин Назар Рахманов мой клиент, – тем временем продолжает нотариус.

– Он написал завещание на меня? – пытаюсь сопоставить факты.

Подойдя к графину с водой, наливаю себе немного жидкости, чтобы запить таблетку. И засечь время.

– Да! Вы его единственный близкий человек. Он всё вам дать, чтобы вы жить богатый.

– Не понимаю… – возвращаюсь на диван. – Зачем…

– Он оставить вам ячейка в банке, – добавляет мужчина. – Там сказать, что письмо. Но ячейка – это наследство. И вам надо взять его себе. Стать богатый. И тогда читать письмо.

Он оставил мне послание!

– Где подписать? – спрашиваю, облизнув губы от нетерпения. – Что делать?

– Вы принимать наследство?

– Да! – восклицаю чуть резче необходимого. – Что от меня нужно?

– Начнём с… – и в течение нескольких дней я занимаюсь исключительно вопросами наследства. Но не деньги и бизнес меня интересуют, а… эта чёртова ячейка в банке. Я должна! Должна знать, что в том письме, потому что оно предназначено мне. Он оставил мне пару слов, которые прояснят ситуацию.

Он извинится в нём! Скажет, что любит! Что ребёнка нашего хочет и ждёт! И всё объяснит! Я знаю! Иначе я не понимаю, с каким ещё содержанием можно оставить письмо в ячейке.

Но когда я добираюсь до желаемого и получаю в руки письмо, то злость охватывает меня с новой силой. Злость за то, что поверила в то, что он что-то мне хотел сказать.

«Нельзя верить в сказки, Белоснежка» – всего одна строчка на бумаге, которая сводит меня с ума.

Он издевается!

Он надо мной глумится!

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Вот что он пытался этим сказать? Что я наивно верю в чудо? Что дура? ЧТО?!

Ненавижу!

Это жестоко! Я и так ребёнка могу в любой момент потерять, а он даже после своей смерти меня испытывает.

Глава 14

Два года после смерти Назара…

Настя