Ребенок открывает мир

Совсем по-иному обстоит дело в современных европейских культурах. Если дети и начинают работать, то значительно позже (в 9— 10-летнем возрасте), да и то это обычно бывает в сельской местности. В городах они фактически исключены из производительной деятельности взрослых. Да что там производство! Разве дадим мы в руки 3-летнему малышу топор, пилу или нож? А ведь потребность, желание помогать нам в работе у наших малышей ничуть не меньше, чем у маленьких австралийцев или экскимосов. Конечно, иногда и мы, уступая настойчивым просьбам ребенка, даем ему повозиться с посудой или пылесосом. Но разве это похоже на большой и серьезный труд, какой с ранних лет ложится на плечи детей в архаичных культурах?

«Но это — частные наблюдения,— скажете вы.— А где доказательства?»

Есть и доказательства. Американский антрополог Уайтинг подсчитал обязанности детей разного возраста в европейских и архаичных культурах. Оказалось, что в последних дети значительно раньше и чаще вовлекаются в труд, чем в первых. Достаточно сказать, что в архаичных культурах 25% всех взаимодействий ребенка с другими людьми приходится на уход за малышами; в европейских же культурах малышам достается лишь 4% внимания старших братьев и сестер. Число обязанностей европейского малыша в 4 раза меньше, да и по качеству они отличаются: если в архаичных культурах дети своим трудом вносят большой вклад в экономику семьи, то труд европейского малыша не имеет серьезного значения в глазах взрослых. Скорее это приучение к порядку («Собери свои игрушки, убери кроватку»), чем настоящий труд.

В чем же причина? Почему наши дети, несмотря на активное их желание, не могут помогать нам в наших взрослых делах? Ответ ясен: слишком многого еще не знает, не умеет ребенок. Сама мысль о том, чтобы пойти малышу навстречу и разрешить поработать на станке, за рулем комбайна, в лаборатории, кажется абсурдной.

Дело в том, что труд архаичного человека неизмеримо проще, примитивнее труда современного европейского рабочего или крестьянина. Охота, рыбная ловля, обработка земли, уход за скотом — все это совершается с применением самых примитивных орудий труда. Давайте посмотрим, как участвуют дети папуасов в обработке почвы. «Работа,— пишет Миклухо-Маклай,— производится таким образом: двое, трое или более мужчин становятся в ряд, глубоко втыкают заостренные удья в землю и потом одним взмахом подымают большую глыбу земли... За мужчинами следуют женщины, которые ползут на коленях и, держа крепко в обеих руках свои удья-саб, размягчают поднятую мужчинами землю. За ними следуют дети различного возраста и растирают землю руками». А вот как другой наблюдатель описывает охоту малышей у народов Конго: «Лежа на спине, они держат на ладони вытянутой руки немного зерен и часами терпеливо ждут, пока птица не прилетит поклевать, чтобы в тот же момент зажать ее в руке. Другой пример. К ветке дерева, на которой имеют обыкновение резвиться обезьяны, привязывается веревка, конец ее держит один из притаившихся внизу мальчиков. Уловив момент, когда обезьяна собирается прыгнуть на привязанную ветку, мальчик отдергивает ее вниз, и обезьяна плашмя падает на землю, где ее добивают маленькие охотники».

Понятно, что 4—5-летние дети при некоторой тренировке вполне могут участвовать в подобных видах труда, охоты и рыбной ловли, использовать примитивные орудия. Конечно, они собирают меньше плодов, ловят меньше рыбы, чем взрослые. Но ведь в остальном их труд ничем не отличается от труда взрослых. А разве может европейский малыш стать у мартена или сесть за штурвал самолета?

Делаем вывод: в ходе исторического развития сложность орудий труда неизмеримо возросла, а психические и физические способности маленького ребенка изменились мало. Между уровнем знаний и умений, которого требует от человека современное производство, и реальными возможностями малыша образовался разрыв. Он-то и мешает ребенку быть сопричастным деятельности взрослых.

«А нужно ли это обществу? — спросит читатель.— Ведь производительность труда тоже возросла. Так неужели нельзя обойтись без участия детей?» Конечно, можно и даже необходимо. Но все-таки давайте подумаем, не привело ли исключение детей из сферы труда к некоторым психологическим последствиям?

Помните факты, обнаруженные американским антропологом Маргарет Мид на островах Самоа? Маленькие дети на Самоа, как и все дети в мире, капризны и своевольны. Но «как только ребенок подрастает настолько,— пишет Мид,— что его упрямство становится непереносимым, ему поручают более младшего, и весь процесс повторяется снова, так что каждый ребенок дисциплинируется и социализируется посредством ответственности за более младших».

Оказывается, роль няни не только решает проблему ухода за малышом, но и приводит к воспитательному эффекту: ребенок, заставляя малышей выполнять правила поведения, начинает серьезнее относиться к ним сам.