Ребята и зверята

— Верно, дружочки, это вы хорошо придумали! Вырастете — будете лесоводами, помогать будете отцу. И смотрите никогда не забывайте, что весной у всех зверей есть маленькие, беззащитные детёныши!

■ — Будьте покойны, Виктор Васильевич, мы никогда не забудем об этом.

ЧУБАРЫЙ

Не видать бы нам Чубарого как своих ушей, если бы не случилось с ним беды на перевале. Это был первоклассный конь — разве отдали бы его так просто нам, ребятам?

В первый раз его привели зимой. Все взрослые вместе с отцом ходили на конюшню, спорили о чём-то, мерили его сантиметром.

— Красавец! Не конь, а картинка! — с удовольствием говорили они, возвращаясь в тёплую комнату, румяные и озябшие.

Мы тоже пошли посмотреть.

Высокий гладкий жеребец плясал на снегу у столба, тёрся об него головой, грыз его зубами и всё время переступал с ноги на ногу. Внутри у него что-то похрустывало и переливалось.

Мы подошли ближе. Он ещё пуще заиграл, забрыкалея и покосился на нас тёмным глазом.

— Ничего себе конишка,— солидно сказала Соня.— Одно плохо — хрустит очень и дёргается так, что и погла-

дить его невозможно. Ба-а-луй! — закричала она басом и смело шагнула к столбу.

Лошадь тоненько заржала, ухватила Соню за капор и дёрнула направо и налево.

— Убивают Соню! — ахнула около меня Наташа.

Мы с Юлей закричали и замахнулись на Чубарого. Он удивился и выпустил капор. Соня попятилась.

— Сумасшедшая лошадь! Её в сумасшедший дом надо,— сказала она горько,— хватается прямо за чужую голову.

Лицо у неё стало белое. Отморозила, может быть, а может, от обиды — обиделась на Чубарого.

Летом, когда отец проносился по улицам на Чубарке, все выбегали за ворота и смотрели вслед. Собаки пролезали в подворотни и, напрягая мускулы, поспевали наперерез. Ни одной из них не удалось ещё вцепиться в Чубар-кин хвост. Они отставали одна за другой, захлёбываясь от ярости.

А из лошадей никто и не пробовал состязаться с Чубарым. Это было бы просто смешно. Вы посмотрели бы, как он, нигде не замедляя хода, духом пролетал двенадцать километров от города до нашего посёлка на озере Иссык-Куль!

Там перед домом, где мы жили, была зелёная лужайка. Чубарый огибал круг, останавливался у крыльца и, вытягивая шею, громко, продолжительно фыркал. А после этого дышал совершенно спокойно. Мы выносили ему кусок хлеба или сахару. Чубарый осторожно забирал губами угощенье, и не было случая, чтобы он прикусил кому-нибудь руку. .

— Нет, вы посмотрите! Вы только посмотрите, как он дышит! — гордился Чубаркой отец.— Ведь это какие лёгкие надо иметь! А?

Все просовывали пальцы за подпругу и говорили: «Да, действительно замечательно дышит».

Вот какой он был, наш Чубарка, когда однажды, в середине лета, отец снарядил его по-походному и уехал на нём через горы на областной съезд лесничих в город Верный, как тогда назывался наш теперешний город Алма-Ата.

Прошло около месяца. Отец всё ещё был в отъезде. Раз ночью меня разбудила гроза. Ветер и дождь стучали в окно. Над крышей трещали громовые раскаты, и вся комната разом освещалась молнией. Я только хотела спросить, не может ли она убить кого-нибудь прямо в кровати, как вдруг наступило затишье и за дверью послышался отцовский голос. Мы все очень обрадовались, завернулись в одеяла и вышли в соседнюю комнату. На полу валялось мокрое платье, на столе стоял самовар, и отец, переодетый в сухое, грелся горячим чаем.

— Какой ты красный,— сказали мы ему, едва успев с ним поздороваться.— Загорел так сильно, что ли?

— Загоришь тут, в такой передряге!

— Обещание своё не забыл — привёз нам конфет?

— Нет, не привёз.

— Почему?

— Не привёз, да и всё тут!

— Ну, может быть, какие-нибудь другие подарки?

— Нет, и другого ничего не привёз.

Мы переглянулись:

— Как же так? Сам обещал, а сам...

Отец схватился за виски. Он как-то морщился, ёжился, как будто замерзал.

— Убери ты их, пожалуйста! — сказал он матери.— У меня голова раскалывается от боли, а тут изволь оправдываться, объяснять...

— Он ничего не забыл, всё купил и привёз бы, конечно, но... в горах приключилось несчастье. Идите теперь, идите, не надоедайте. Хорошо, что хоть сам он вернулся живой и здоровый.

Нас вытолкали и захлопнули за нами дверь. Мы ровно ничего не понимали.

— Какое же несчастье может случиться с конфетами в горах?

— Размокли и утекли вместе с дождём. Очень просто,— сказала Наташа.

— Нет, не похоже на это.

— Сколько вы книжек перечитали и до сих пор ещё не знаете, что в горах всегда заблуждаются.

Соня презрительно дёрнула плечом и нащупала у себя под подушкой толстую книжку «Мир приключений».

— Небось проблуждаешь там без обеда, так не то что на конфеты — на что попало набросишься с голодухи! — пробурчал ещё кто-то.— Съел сам, подкрепил свои силы, и на здоровье...

На этом мы и заснули.

Утро после грозы было ясное. Взошло солнце и осветило верхушки деревьев. Земля ещё не просохла от дождя и была холодная и сырая. Мы вышли на пустынный двор и отправились в конюшню.

— Странно,— удивилась Соня,— тут кто-то совсем чужой.

— Да и не очень красивый.

:— Хуже нашего Чубарки?

— Ещё бы! Гораздо хуже.