В. ЧИВИЛИХИН. По преданию, светлый наш гений Пушкин, великий поэт, прозаик, драматург, детский и юношеский писатель, критик, очеркист и переводчик, умирая, окинул взглядом полки с книгами и произнес: «Прощайте, друзья!» У бессмертного Ленина, человека ослепительного ума и необыкновенной духовной мощи, однажды вырвалось поразительное по краткости и концентрации чувства признание: «Без книг тяжко…»

Книга — чудо земной цивилизации, и мы с вами в некотором смысле чудотворцы, ибо книга — плод, вершина писательского труда.

Мысленно представляю себе по городам и весям бесчисленные книжные полки. Читатель держит на них тома классиков, снова и снова вызывающие трепет души и кипение мыслей, книги наших советских предшественников и учителей, с честью выдержавшие строгий суд десятилетий. Рядом с ними он хочет поставить лучшие произведения текущей литературы, правдиво отражающие борьбу больших идей, талантливо повествующие о непростых человеческих судьбах в непростом этом мире. Попадет ли на читательскую полку, удержится ли на ней та или иная сегодняшняя книга? Окончательный ответ даст только неподкупное время. Но по-хозяйски ли мы поступаем, если не помогаем читателю уже сегодня отделить зерна от половы?

Не первый год с легкой руки некоторых критиков в прессе создается назойливая, давно всем надоевшая путаница высосанных из пальца идеек и пестрота недолговечных литературных сенсаций. Мельтешение критических вопросиков и подвопросиков временами настолько затушевывает существенное, что читатель теряется и не знает, как выбрать нужную ему книгу, какого автора искать в магазине или библиотеке.

Вспоминаются отдаленные шумы вокруг так называемых «молодых новаторов», «самовыразителей», «интеллектуалов», «беллетристов четвертого поколения», «деревенщиков». А в эти же годы произошло одно очень важное литературное событие, которое нельзя уже ни замолчать, ни раздробить. Я имею в виду становление серьезного, воистину талантливого, наиболее плодотворного направления в русской советской прозе. Писатели, о которых идет речь, очень разные по творческим индивидуальностям, но у каждого из них были, если вспомнить Горького, свои «университеты», наградившие их в молодости сильными впечатлениями, связанными с войной и тяжелыми послевоенными годами. Вышли они из семей рабочих, крестьян, учителей, врачей, инженеров, политработников, военных и все хорошо знают родной язык и народную жизнь. Идеи, которые их волнуют, они реализуют на различном материале, но, стремясь поглубже понять действительность и улучшить ее, далеки от лакировки или очернительства. Назову лишь некоторых представителей этой литературной генерации, тех, чье творчество знаю с достаточной полнотой: Федор Абрамов, Михаил Алексеев, Анатолий Ананьев, Виктор Астафьев, Василий Белов, Юрий Бондарев, Сергей Воронин, Михаил Годенко, Анатолий Иванов, Ольга Кожухова, Сергей Крутилин, Виль Липатов, Сергей Никитин, Евгений Носов, Петр Проскурин, Александр Рекемчук, Владимир Солоухин, Иван Стаднюк, Владимир Тендряков, Николай Шундик. Эта литературная волна подошла без грома и шума, как подходят на море большие волны. Творческое возмужание писателей этого ряда, цветение талантов верных солдат социалистической культуры — одно из самых заметных явлений в русской прозе за отчетный, как говорится, период, и его уже не заслонить критическими лопухами вкусовщины и групповщины.

Интересная литературная молодежь подрастает. Вот прозаики, например, известные мне больше других, тяготеющие в своем творчестве к Сибири, знакомые уже всесоюзному читателю: Владимир Колыхалов, Валентин Распутин, Виктор Лихоносов, Геннадий Машкин, Гарий Немченко, Виктор Потанин, Юрий Сбитнев, Вячеслав Шугаев, Аскольд Якубовский. Мне нравятся эти способные, ищущие, патриотически настроенные молодые люди, очень современные,— все они чутко прислушиваются к народной речи, хорошо понимая, что вне национального нет художественного.