Redrum 2016

шел дождь, козодои кричали в леске,тянуло с торфяников гнилью.аллея петляла, и дом вдалекенадгробьем казался унылым.и мы добровольно скакали к нему,хранившему холод, таившему тьмуи память о красной живице,струившейся по половицам.и шутки смолкали, и кони прялиушами, я помню фронтоныв тумане, я помню, как доктор ильинсказал, что похожи на стоныскрипенье порога, тяжёлых дверей.а анна поёжилась: «право,давайте же с этим покончим скорей»…тот дом называли кровавым.в нём располагался сиротский приют.прошло, почитай, четверть векас тех пор, как устроил побоищетут безумный и злобный калека,глухой никодим, что следил за скотом,а ночью, под грома салюты

по спальням с огромным ходил молотком.так сделался ныне заброшенный доммогилой для бедных малюток.и сам живодёр, как велел сатана,а, может быть, — лютая брага,повесился в холле, левее окна,но как утверждают, однакоостался навеки в дому заточён.и медиум наша сказала,что будто бы фибрами чувствует: онза нами следит из подвала.нас шестеро было, и кто-то седьмойгремел в водостоках и топал в каминной,шуршал, притворяясь безжизненной тьмоймышиной вознёй, паутиной.«согласно сенеке, — промолвил ильин, —вся жизнь — размышленье о смерти.и что там — мы можем гадать до седин,а можем сейчас же проверить.живёт ли вне немощной плоти душа,и если ты умер, то умер, и — ша?там черви и мёрзлые склепыиль радости божьего неба?

а что до спиритов, что в моде теперь,не есть ли молитва христовасама спиритизм, отпирающий дверьпосредствам господнего слова?»«arcana coelestia», ню и дении кардека, и сведенборгачитали мы, чтобы себе объяснитькуда попадём мы из морга.и анна, прекрасная анна мояменя подхватила за локоть,и тени густые, у лестниц роясьнас пачкали в чёрную копоть.шёл дождь, козодои кричали в ночи,царапал сучок подоконник,и мнилось, что молот, кряхтя, волочилнад нами оживший покойник.мы сели за стол под охраной свечей,под пристальным взором ничейных очей,и знать о присутствии призраков чтоб,настроил ильин спирископ.в руке моей левой писателя кисть,возлюбленной аннушки — в правой.

«коль есть в этом доме хозяин — явись», —промолвил наш круг шестиглавый.«явись и стучи, коли раз — это да,а коль отрицание — дважды».ильин перебил: «боже мой, господа!смотрите!», и понял вдруг каждыйиз нас, что свершилось: и вот изо ртаспирита сочится сама темнота,та тьма, что мы издревле жаждем.трещал спирископ, ледяная струятрепала мне волосы, анна моямне стиснула руку, и слеваписатель затрясся, из зеваспирита торчал эктоплазменный столб,эфирное тело, подрагивал стол.и мел сам собой выводил на доске:«шёл дождь, козодои кричали в леске,и шесть простодушных скакали туда,где свет это нет, темнота это да».голодная липкая жуткая тьмасочилась из медиума.она колебалась, как чёрный муслин,она разрасталось по залу.

«свершилось!» — кричал изумлённый ильин«мы сдохнем здесь», — анна сказала.нас шестеро было, и кто-то седьмой,немой, как замшелые плитыкосматой фигурой вставал за спинойуже неживого спирита.и маревом адским окутало доми тени вскричали: «пришёл костолом.тук-тук — это значит пришёл костолом,вы сдохнете здесь за столом».и рук не разъять, точно склеены мыписатель с раздробленным рухнул затылкомсломался хребет иванова, из тьмыбезумная морда сверкала ухмылкой.обмякла сначала жена ильина,а следом — ильин: был снесён его череп«прости меня, анна», — сказал я, онакричала, шёл дождь, и мы ехали черезлесок, и в тумане ворочался дом,шесть мёртвых сидели за круглым столом.есть круг, и нельзя разорвать этот круг.ты слышишь, родная?тук-тук.