Рэдволл

Призрак служил Клуни много лет, но никто не знал, крыса он, ласка или нечто среднее. Он был мускулист и гибок, гладкий мех, покрывавший его длинное жилистое тело, был чернее безлунной ночи. Его черные, без блеска, как у мертвеца, глаза странно косили. Он бесшумно встал перед своим начальником. Клуни был одноглаз, но очень зорок, однако даже он едва смог различить в церковном мраке неясный силуэт.

— Призрак, это ты?

Ответ прозвучал словно шелест влажного шелка по гладкому камню:

— Я, Клуни. Зачем ты звал Призрака?

При звуке этого голоса крысы вздрогнули. Клуни подался вперед:

— Ты видел стены аббатства?

— Я был там. Призрак видит все.

— Можешь ли ты на них забраться?

— Я не знаю зверя, который мог бы на них забраться.

— Кроме тебя?

— Кроме меня.

Клуни сделал хвостом приглашающий жест:

— Подойди поближе. Я скажу тебе, что мне от тебя нужно.

Призрак уселся на верхней ступеньке кафедры, и Клуни заговорил:

— Залезешь на стену аббатства, только будь осторожен, там полно часовых. Ты не должен попасть в плен. Тебе не нужно нападать на сторожку и пытаться открыть ворота — они слишком хорошо охраняются, так что можешь о них забыть.

Призрак ничем не показал, что Клуни, сам того не зная, словно бы читает его мысли; он оставался неподвижен и безмолвен. Клуни продолжал:

— Как только залезешь на стену, пробирайся к главному входу в сам монастырь.

Если дверь заперта — открой, не нужно тебе объяснять как, но бесшумно. Ты должен попасть внутрь. Первая комната, сразу за дверью, — главная, мыши называют ее Большим залом. Войди в нее, повернись налево, на стене перед собой увидишь длинный гобелен. А теперь слушай внимательно. В правом нижнем углу гобелена изображена мышь в доспехах, опирающаяся на большой меч. Вот эта мышь мне и нужна! Вырежи, вырви, отгрызи — и принеси мне. Эта мышь должна быть у меня в лапах! Без нее, Призрак, не возвращайся.

Крысы, подслушавшие разговор, были сильно озадачены. Мышь с гобелена?! Но Клуни никогда не коллекционировал картины. Черноклык еле слышно шепнул Сырокраду:

— Зачем хозяину понадобился портрет мыши?

Клуни услышал шепот. Он подошел к кафедре и, взявшись за края пюпитра, оглядел своих подчиненных, словно служитель сатанинской церкви — паству:

— Брат Черноклык, выслушай меня. Я скажу тебе, почему ты и подобные тебе навеки останутся слугами, а я всегда буду хозяином. Ты видел этих мышей? Одно упоминание о Мартине Воителе поднимает их боевой дух. Разве ты не видишь, что он — их символ? Его имя для мышей то же самое, что мое — для вас, разве что на другой лад. Мартин — своего рода ангел, а я, пожалуй, наоборот. Так вот, пошевели мозгами. Если со мной что-то случится, вы превратитесь просто в сброд, в бестолковую толпу. Так же и мыши. Если они лишатся своего драгоценного знамени — изображения Мартина, — что у них останется?

Краснозуб хлопнул себя по ляжкам и радостно захихикал, раскачиваясь взад и вперед:

— Гениально, хозяин, дьявольски гениально! Без своего распрекрасного Мартина они превратятся в жалкую толпу трусливых мышей.

Хвост Клуни ударил по кафедре, и она разлетелась на мелкие кусочки.

— Вот тут-то мы и пойдем на штурм!

Мускулистый хвост Клуни вытянулся назад, обвил тело Призрака и притянул его к своему хозяину. Обдавая Призрака смрадным дыханием, Клуни слово за словом медленно и четко проговорил:

— Достань мне эту картину. Достанешь — получишь щедрую награду, когда я усядусь в кресло аббата. Не достанешь — твои жуткие вопли будут слышны на всю округу! Клуни Хлыст все сказал.

13

В едва приоткрытые ворота зари хлынул поток солнечных лучей, а обитатели Рэдволла давно уже были на ногах. После завтрака аббат отдал распоряжение: всем, кроме караульных, собирать созревшие плоды и наполнять кладовые на случай длительной осады. Молодые выдры рвали водоросли жерушника и ловили рыбу.

Василика с группой мышек таскала зерна; другие собирали овощи. Прохладный воздух ясного летнего утра наполнился звуками мирной работы. Амброзий Пика, уже совершенно поправившийся, сидел в кладовой, занимаясь подсчетом припасов: орехов и ягод, яблок и груш, заготовленных еще прошлой осенью. Еж с вожделением думал о погребах: вот бы произвести переучет там! Но ключи были только у брата Эдмунда и монаха Гуго. Амброзий облизнулся, представив себе бочки с ореховым элем, крепким сидром, густым черным пивом и маленькие кувшинчики! Ах, эти маленькие кувшинчики, полные бузинного и черносмородинного вина, шелковичного бренди и шерри из дикого винограда.

— Здорово, дикобраз. Показывай, куда валить вершки да корешки. Да поскорее, тяжело держать-то!

Амброзий тяжело вздохнул, глядя на двух кротов, согнувшихся под тяжестью пучков одуванчиков и клубней:

— Эй, держи ровней, Билл! Ну-ка давай, поднимай.

Появились новые кроты. Амброзий, все так же тяжело вздыхая, поправил повязку на ране — работе не видно ни конца ни края.