Реестр Исполненных Желаний

«Да, на дедушке. Он был такой тихий и молчаливый, что его редко кто замечал. Но он умел плести корзины и клетки для птиц, вырезал из дерева лошадей и человечков, делал рамы для зеркал, подсвечники и абажуры из отшлифованных морем веток и корней. Учиться плести корзины к нему не только приходили со всей округи, но и приезжали со всей Тосканы. Главным увлечением дедушки был садовничание. Утром, когда все еще спали, он выходил в сад, подметал дорожки, поливал цветы, обрезал сухие листья, развешивал камни и куски кирпича на побегах плетистых роз, вызывая удивление и недоумение у постояльцев (это был его секрет, вполне прозаический для знающего свое ремесло садовника, и загадочный и странный для непосвященных) и творил прочие мелкие ботанические чудеса. Потом он шел на пляж и втыкал поближе к морю два зонтика: полосатый и розовый, после чего отправлялся за свежей выпечкой или выполнял мелкие поручения постояльцев: кому-то надо было в аптеку, у кого-то кончилась зубная паста, а кто-то забыл дома очки для плавания. Когда Джулию отправляли на пляж, сопровождал ее обычно дедушка, но даже если на море шли втроем (Джулия, дедушка и бабушка, мама приезжала редко), бабушка сразу располагалась в шезлонге под зонтом и препоручала Джулию заботам дедушки. Он мазал ее кремом: «Джулия, скорее иди сюда, я тебя намажу, а то нам от бабушки влетит!», следил, чтобы она не обгорела: «Джулия, поиграй в теньке, а то ты уже красная, как бы нам от бабушки не попало!», не сидела на солнце без панамки, заходила в воду не раньше, чем переварит завтрак... Отдохнув часок в шезлонге, бабушка надевала элегантную шляпу в тон купальника и уходила прогуляться, а дедушка оставался присматривать за Джулией. Без бабушки Джулия могла, наконец, поиграть в свою любимую игру под названием «грязнилки». Игра состояла в чередовании плюханья в воду и валяния на сухом песке, с целью как можно лучше испачкаться, чтобы потом с разбега, с визгом, поднимая фонтан брызг, плюхнуться в море. И так до бесконечности (которая заканчивалась с появлением на горизонте бабушки). Дедушка несколько секунд с умилением смотрел на Джулию, потом воровато озирался.. и тоже плюхался в воду. Но его бесконечность была значительно короче, сделав 2-3 забега, он шел на свой пост, вглядывался в гуляющих, пытаясь вспомнить, в какой шляпе ушла бабушка. В такие минуты он боялся ее больше внучки: Джулия была поглощена игрой и ей было не до страха, вся ответственность была переложена на дедушку. Часто он махал ей рукой и кричал: «Шляпа, шляпа!», Джулия в ответ кричала: «Фиолетовая» или «Белая», как будто они играли в цвета, и снова зарывалась в песок, но когда дедушка изменившимся голосом кричал: «Все, идет!!!», Джулия пулей вылетала из воды (или влетала в воду, чтобы смыть песок). Потому что, как ты уже наверное поняла, бабушка у Джулии была очень величественная. И строгая. Чтобы не мешать постояльцам, Джулии запрещалось: разбрасывать игрушки, кричать, визжать, громко петь, стучать и играть в мяч, брызгаться из шланга и даже качаться на качелях рано утром, потому что они висели в саду у постояльцев и Джулия могла потревожить их покой скрипом качелей. Вот почему я сказала, что было бы ошибкой считать атмосферу этого дома такой уж безоблачной. Джулия, воспитанная матерью без особых строгостей и ограничений, с трудом переносила бабушкин диктат. Она не была послушным ребенком, в том смысле этого выражения, который в него вкладывает большинство взрослых. Она выполняла только те просьбы или приказания, в необходимости и правильности которых убеждалась сама — с помощью маминых объяснений или на собственном горьком опыте, но сама. Она не понимала, почему летом на море нельзя беситься и визжать, тем более что все остальные дети вокруг, в том числе и дети бабушкиных постояльцев, только этим и занимались. Она не понимала, почему нельзя прыгать на бабушкиной кровати и кувыркаться на собственной и почему нельзя шутить и болтать за столом, тем более что все то же самое в доме матери делать было можно. А бабушка, впервые жившая с внучкой под одной крышей, не догадывалась о том, что Джулии бесполезно приказывать — ей нужно объяснить. Кроме того, хотя теперь Джулия никуда не переезжала, друзья все равно менялись часто: ведь это были дети бабушкиных постояльцев, проводившие на море 2-3 недели. И зачастую эти дети были слишком маленькими, чтобы Джулии было интересно с ними играть. Хотя ей нравилось слушать ино-странную чужую и непонятную речь, угадывать знакомые слова и запоминать незнакомые: в июне почти все жильцы были иностранцами: немцами, голландцами, шведами, французами. Когда очередные гости уезжали, Джулия всегда очень расстраивалась — она не понимала как бабушка со спокойной деловитостью выписывает им счет, пожимает руки, а потом как ни в чем не бывало идет встречать новых жильцов. Джулия так расстраивалась, что может больше никогда в жизни не увидеть этих людей, что ей даже не было любопытно откуда приехали новые гости и есть ли у них дети. Она запиралась в комнате и старалась припомнить лица, разговоры. Некоторые оставляли свои адреса, но какой в этом смысл? Ведь они не говорили по-итальянски. Они утешали Джулию, обещая вернуться на следующий год, но когда оно еще будет, следующее лето! Так что причин для расстройств у Джулии было достаточно. А когда бабушка начала наказывать Джулию, жизнь ее на какое-то время и вовсе превратилась в пытку. Я сказала «на какое-то время», потому что Джулия не привыкла унывать и вместо того, чтобы «делать выводы» или «задуматься над своим безобразным поведением», как ей советовала бабушка, оставляя Джулию «взаперти», изучала обстановку и искала не вывод (она не совсем понимала, как и из чего его делают), а выход. Этому ее научила мама. Мама говорила: «безвыходных ситуаций не бывает. Если не можешь заняться любимым делом, займись чем-то похожим на любимое дело, или хотя бы представь себе как ты им занимаешься». Ее маме, когда она была еще девочкой, очень нравилось работать в саду, но у нее обнаружили какую-то редкую форму аллергии - аллергию на землю, и бабушка просто запретила ей возиться в земле. Тогда мама начала рисовать сады. Сначала просто срисовывала их из разных папиных книжек и журналов, потом стала придумывать свои. Наверное поэтому все ее дома так похожи на сады.