Рефлекс выживания

Судя по всему, она не знала, что произошло сегодня утром. Я вздохнула поглубже и выложила ей неприятные подробности. Ангелине стало нехорошо. Она, немного посидев, наконец, пришла в себя и развела бурную деятельность по выяснению личности Николаши.

– Раз он был ранен в «докторском» доме, значит, его привезли сюда. Сейчас выясним, где он. Фамилию помнишь?

Я задумалась: Николаша – он и есть Николаша, а вот про его фамилию как-то не спрашивали.

– Ладно, – сказала Ангелина, – найдём и так. – Она позвонила куда-то, и через несколько минут мы получили полную информацию. – Значит так, он лежит в реанимации, без сознания, состояние тяжёлое.

– А к нему можно? – с надеждой поинтересовалась я.

– Нет, – ответила Ангелина. – Но я смогу пройти, только позже.

– Если он придет в себя, спроси у него про Ленку, может, ему что-нибудь известно. Да, и про то, как он попал в квартиру, спроси.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответила Ангелина. – Ты хочешь от него невозможного. С таким ранением мало кто выживает, порой в себя не приходят и…

На мои глаза навернулись слезы:

– Ты думаешь, что он безнадёжен? Бедный Николаша.

Ангелина сердито дернула головой:

– Откуда я могу знать, я же не лечащий врач, – потом улыбнулась и сказала: – Не реви, будем надеяться на лучшее. Я всё узнаю, не волнуйся.

– Кстати, – спросила я уже в дверях, – а как ты узнала, что я в сквере?

– А разве ты не звонила сюда в отделение? Я как раз в перевязочной была, мне сказали, что некая Сандра ждёт меня в скверике на скамейке, а так как выйти я не могла, то и послала сестричку, описав тебя.

Я покачала головой – чудеса, да и только. Кто-то, тайный благодетель, решил осчастливить нас с Ангелиной. Впрочем, мы остались не в обиде.

Из больницы я вышла в большом волнении: было от чего волноваться! Кто-то следит за каждым моим шагом, предугадывая события. Я оглянулась по сторонам, и мне действительно показалось, что чей-то взгляд впился в меня. Неловко было чувствовать себя под обстрелом невидимого взгляда. Поежившись от неприятного ощущения, я пошла дальше. Будем надеяться, что невидимый друг и в самом деле окажется другом.

Лёшка злой, как собака Баскервилей, нарезал круги по скверу. Предчувствуя бурю, я втянула голову в плечи и окликнула его.

– Ты где была? – накинулся он на меня. – Я тут уже целый час бегаю.

– Ну что ты так кричишь? – спокойно сказала я. – Я разговаривала с Ангелиной.

– С кем? С кем? – переспросил он. – С Ангелиной? Где она? Как ты её нашла?

Я успокаивающе похлопала его по плечу:

– Пойдём, всё расскажу тебе по дороге.

Лёшка слушал молча, но как только я сказала, что кто-то позвонил Ангелине и выдал моё месторасположение, он разозлился.

– Я такой идиотки в жизни не видел! Тебе сегодняшнего посещения Петечки не хватило? Какая ты беспечная.

Я шла и кивала головой, соглашаясь с ним, но не во всём. Скажите, разве уважающая себя девушка будет согласна с тем, что она идиотка? Да ни за что в жизни! Я искоса смотрела на Лёшку, который трещал, как сорока, и думала о том, что, пожалуй, не приму его предложение быть мне «очень близким другом». Он добрый, хороший, сильный, но… В общем, сердцу не прикажешь, да и рейтинг всё же у Лёшки маловат, не дотягивал до нужной планки.

– Ну, так что? – спросил он, когда весь выкипел, – куда двинем?

– Домой, – ответила я.

– Тебе туда нельзя, – твёрдо сказал Лёшка.

Я, до сих пор молча терпевшая его несносный характер, взбунтовалась:

– Всё! Мне надоело! В конце концов, ты мне никто. Какое право имеешь распоряжаться? Наше приключение на сеновале не даёт тебе никакого права так обращаться со мной. Мало того, что ты воспользовался моей минутной слабостью, так еще и раскомандовался. Позволь самой решать, что мне делать.

Видно было, что мои слова не пришлись ему по вкусу, он надулся как пузырь и засопел. Помолчав немного, сдавленным голосом произнес:

– Значит, это для тебя лишь приключение и минутная слабость? А я-то, дурак, думал, что мы с тобой… мы сможем быть вместе.

«Вместе? Ха-ха!» – мне так и хотелось рассмеяться ему в лицо. Вместе? С таким занудой? Да ни за что!

Всю дорогу до моего дома Лёшка усиленно молчал, я тоже. Проводив меня до дверей квартиры, как истинный джентльмен, он, галантно шаркнув ножкой, молча, не говоря ни слова, откланялся. Я не стала его удерживать, хотелось побыть одной, подумать и поразмышлять, как жить дальше.

Глава 39

Жизнь, как зебра, состоит из белых и черных полос. Только мою зебру сразу можно заносить в книгу рекордов Гиннеса: она вся чёрная, без даже малюсенького белого пятнышка.