Рефлекс змеи

– Я уже год или два ищу такую книгу. Ищу и разочаровываюсь, поскольку я хочу чего-то необычного. И теперь, – она глубоко вздохнула, – теперь я это нашла.

– Но, – озадаченно сказал я, – Ламборн – это же не ново, и к тому же я думал, что это книга вашего босса…

– Да не это, балда вы этакая! – сказала она. – Вот это. – Она положила руку на папку «Жизнь жокея». – Вот эти снимки. Им не нужен текст. Они сами рассказывают. – Она достала сигарету. – Если их расположить в нужном порядке… как жизнь… как автобиографию. Социальный комментарий, взгляд в глубь человеческой души… ну, как действует вся эта индустрия… это будет эффектный переход от цветочков и рыбок.

– Книг с фотографиями цветов было продано около двух миллионов экземпляров, не так ли?

– Вы что, не верите мне? – запальчиво спросила она. – Вы просто не видите… – Она осеклась и нахмурилась. – Вы раньше не публиковали ни одной из этих фотографий, да? В газетах, журналах, где-нибудь еще?

Я покачал головой:

– Нигде. Никогда и не пытался.

– Удивительный вы человек. У вас такой талант, а вы зарываете его в землю!

– Но ведь все снимают…

– Конечно. Но никто не делает большой серии фотографий, иллюстрирующих целую жизнь. – Она стряхнула пепел. – Они тут все, да? Тяжелый труд, самоотверженность, плохая погода, повседневная рутина, триумф, страдания… Я только раз посмотрела на эти фотографии, причем без всякого порядка, и уже поняла, что такое ваша жизнь. Нутром поняла. Потому что вы так все это засняли. Я увидела вашу жизнь изнутри. Я вижу то, что вы видите. Я вижу восторг в глазах этих владельцев лошадей. Я вижу их типажи. Вижу, чем вы обязаны конюхам. Вижу волнение тренеров. И это везде. Я вижу смех и стоицизм жокеев. Я понимаю, что вы чувствуете. Я вижу, что вы понимаете людей. Я вижу людей так, как никогда не видела прежде, потому что так увидели вы.

– Я и не знал, – медленно произнес я, – что эти снимки так все раскрывают.

– Посмотрите на этот, последний, – сказала она, вынимая его. – Вот этот человек в спецодежде, который снимает сапог с этого юноши со сломанным плечом. Тут и слов не надо, чтобы понять, что он делает это осторожно, как может, чтобы не причинить боли. Это видно в каждой черточке лица, в каждой линии тела. – Она положила снимок в папку и серьезно сказала: – Потребуется немного времени, чтобы расположить все так, как я хочу. Вы гарантируете мне, что не пойдете прямо сейчас и не продадите эти снимки кому-нибудь еще?

– Конечно, – сказал я.

– И не говорите ничего о них моему боссу, когда он вернется. Я хочу, чтобы это было в моей книге, а не в его.

Я слегка улыбнулся.

– Хорошо.

– Может, у вас и нет амбиций, – сказал она, – но у меня есть.

– Да.

– И мои амбиции ничем не повредят вам, – сказала она. – Если книга станет бестселлером… а она им будет… то вы получите авторский гонорар. – Она замолчала. – Как бы то ни было, вы сможете получить аванс: как только подпишете контракт.

– Контракт?

– Конечно же, контракт, – сказала она. – И пожалуйста, сохраните эти снимки, ладно? Я скоро сама за ними приду.

Она сунула папку мне в руки, и я отнес ее в картотеку, так что когда ее энергичный молодой босс вернулся, он увидел только снимки Ламборна. Без особого энтузиазма он сказал, что они вполне подойдут, и скоро они с Клэр принесут их назад.

Когда они уехали, я подумал, что уверенность Клэр по поводу книги скоро улетучится. Она скоро вспомнит, что большинство из тех, кого она знала, презирают лошадников. Она поймет, что книга фотографий, сделанных жокеем о собственной его жизни, будет иметь очень ограниченный спрос, и с сожалением или очень коротко напишет, что, в конце концов…

Я пожал плечами. Когда придет письмо, так все и будет.

Глава 11

Я поехал в Суиндон, чтобы забрать пленки, которые оставил на обработку по пути в Уинкантон прошлым утром, и весь остаток пятницы провел, печатая фотографии Лэнса Киншипа и его команды.

Если не считать тех снимков, на которых ясно было видно, что его команда неуютно себя чувствует в его присутствии (которые я все равно не собирался ему показывать), остальные он, скорее всего, одобрит. Мне повезло, что съемочная группа вела себя естественно и что на снимках был и сам Киншип в сумасшедшем прикиде парня из высшего общества – в скаковом твидовом костюме, размахивающий руками, словно дирижер, и в одной серии снимков у него за спиной лошади мчались прямо к финишу.

Также там было несколько крупноплановых снимков Киншипа с его командой в нечетком фокусе позади, и пара слегка сюрреалистических видов, которые я сделал прямо за спиной у оператора, где в самой огромной камере в четком фокусе прямо посередине одиноко стоял в лучах солнца Киншип. От всех этих снимков создавалось впечатление, будто солидный руководитель вершит свою работу. Я предполагал, что подобного эффекта он и добивался. Что за дело, что получится всего-то двухсекундная реклама – сам процесс съемок выглядел просто эпически.