Реформы и реформаторы

Первый бой со Шведом, поражение при Нарве. «Все то дело яко младенческое играние было, а искусства ниже вида. И ныне, как о том подумаю, за милость Божию почитаю, ибо, когда сие несчастие получили, тогда неволя леность отогнала и к трудолюбию и к искусству день и ночь принудила». Поражение казалось отчаянным. «Русскую каналью, – хвастал Карл, – мы могли бы не шпагой, а плетью из всего света, не то что из собственной земли их выгнать!» Если бы Господь не помог Петру тогда, он бы погиб.

Екатерина I и Петр I. Гравюры И. Ф. Зубова (1721)

Анна Петровна. Неизвестный художник

Елизавета Петровна в черной мантилье. Офорт Е. П. Чемесова с картины П. Ротари (1761)

Адмиралтейство. Гравюра А.Ф.Зубова [?] (1716)

Я. В. Брюс. Гравюра Н. Иванова по рис. Я. Аргунова (XVIII век)

М. М. Голицын Гравюра А. Трахова по рис. Я. Аргунова (XVIII век)

Не было меди для пушек – велел переливать колокола на пушки. Старцы грозили – Бог-де накажет. А он знал, что Бог с ним. Не было коней – люди, впрягаясь, тащили на себе орудия новой артиллерии, «слезами омоченной».

Все дела «идут, как молодая брага». Извне – война, внутри – мятеж. Астраханский, булавинский бунт. Карл перешел Вислу, Неман, вступил в Гродно два часа спустя после того, как Петр оттуда выехал. Он ждал со дня на день, что шведы двинутся на Петербург или Москву, укреплял оба города, готовил к осаде. И в это же время был болен, так что «весьма отчаялся жизни». Но опять – чудо Божие. Карл, наперекор всем ожиданиям и вероятиям, остановился, повернул и пошел на юго-восток, в Малороссию. Бунт сам собою потух. «Господь чудным образом огнь огнем затушить изволил, дабы могли мы видеть, что все не в человеческой, но в его суть воле».

Первые победы над шведами. В битве при Лесном, поставив позади фронта казаков и калмыков с пиками, дал повеление колоть беглецов нещадно, не исключая и его самого, царя. Весь день стояли в огне, шеренг не помешали, пядени места не уступили; четыре раза от стрельбы ружья разгорались, четыре раза сумы и карманы патронами наполняли. «Я, как стал служить, такой игрушки не видал; однако сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцевали!» Отныне «шведская шея мягче гнуться стала».

Полтава. Никогда во всю свою жизнь не чувствовал он так помогающей руки Господней, как в этот день. Опять чуду подобное счастие. Карл накануне ночью ранен шальною казацкою пулей. В самом начале боя ударило ядро в носилки короля; шведы подумали, что он убит – ряды их смешались. Петр глядел на бегущих шведов, и ему показалось, что его несут невидимые крылья; знал, что день Полтавы – «день русского воскресения» и лучезарное солнце этого дня – солнце всей новой России.

«Ныне уже совершенно камень во основание Санкт-Питербурха положен. Отселе в Питербурхе спать будет покойно». Этот город, созданный наперекор стихиям среди болот и лесов – «яко дитя, в красоте растущее, святая земля, Парадиз, рай Божий», – не есть ли тоже великое чудо Божие, знамение милости Божией к нему, уже непрестанное, явное, пред лицом грядущих веков?

И вот теперь, когда почти все сделано, рушится все. Бог отступил, покинул его. Дав победы над врагами внешними, поразил внутри сердца, в собственной крови и плоти его – в сыне.

Самые страшные союзники сына не полки чужеземные, а кишащие внутри государства полчища плутов, тунеядцев, взяточников и всяких иных непотребных людишек. По тому, как шли дела в последний отъезд его из России, Петр видел, как они пойдут, когда его не станет: за эти несколько месяцев все заскрипело, зашаталось, как в старой гнилой барке, севшей на мель под штормом.

«Явилось воровство превеликое». О взяточниках следовали указы за указами, один жестче другого. Почти каждый начинался словами: «Ежели кто презрит сей наш последний указ»; но за этим последним следовали другие с теми же угрозами и прибавлением, что последний.

Иногда опускались у него руки в отчаянии. Он чувствовал страшное бессилие. Один против всех. Как большой зверь, заеденный насмерть комарами да мошками.

Видя, что ничего не возьмешь силою, прибегал к хитростям. Поощрял доносы. Учредил особую должность фискалов. Тогда началась по всей стране кляуза и ябеда. «Фискалы ничего не смотрят, живут как сущие тунеядцы и покрывают друг друга, потому что у них общая компания». Плуты доносят на плутов, доносчики – на доносчиков, фискалы – на фискалов, и сам архифискал, кажется, архиплут.

Гнусная пропасть, бездонная помойная яма, авгиевы конюшни, которых никакой Геркулес не вычистит. Все течет грязью, расползается, как в оттепель. Выходит наружу «древняя гнилость». Такой смрад по всей России – как после сражения под Полтавою, откуда армия должна была уйти, потому что люди задыхались от смрада бесчисленных трупов.