Регистан где-то рядом

Офицеры и солдаты с удовольствием умывались из ведер, наполняемых из проезжающей вдоль колонны «водовозки», царило приподнятое настроение, слышались шутки, смех. Так бывает, когда люди только что избежали смертельной опасности и вновь ощутили всю прелесть жизни. Действительно, при прохождении через город колонну обстреляли, еще больше досталось на выходе из Кандагара. Были раненые и погибшие. Их уже отправили на вертолетах. Несколько автомобилей нуждались в ремонте. Решили остановиться на ночевку в незапланированном месте.

То там, то здесь вспыхивали крохотные костерки: в земле выкапывались ямки, туда ставилась банка с соляркой, поджигалась. Готов костер – можно разогреть консервированную кашу с тушенкой, согреть чайку. Просто и надежно. Советский водитель неприхотлив и способен в любых условиях накормить себя и отдохнуть в пути, пусть даже и на жесткой земле.

Увы, Невскому не повезло: ни знакомых, ни земляков не нашел. Зато познакомился с начальником колонны – старшим лейтенантом Виктором Яглычем. Тот получил сегодня легкое касательное ранение в руку, доктор перевязал его на приеме. Повезло. Что еще можно сказать? Но, оказалось, это не единственное везение автомобилиста. Сегодня ему исполнилось двадцать пять, и в свой день рождения он получил подарок не только от «духов», но и от судьбы. Пуля ковырнула металл всего в сантиметре от его головы и отскочила на пол кабины. Виктор поднял ее, еще горячую, чтобы сохранить навсегда. Это будет память не только о рейсе, но и обо всей афганской войне. С гордостью показал ее Невскому.

Сейчас, при обходе колонны Александр вновь увидел счастливого именинника. Виктор с наслаждением подставлял спину под щедрые струи воды, которые лил на него солдатик. Повязка с проступившей кровью на плече промокла, но офицер не обращал на это внимание.

– Привет, Виктор. Пошли, я поменяю тебе повязку, а-то нагноится рана. Тебе ведь далеко еще до Шинданда ехать.

– Привет, док. Ладно, уговорил. Я совсем забыл о по вязке, так захотелось освежиться. Кайф! Так бы лег в ванну и пролежал несколько суток, не выбираясь. Правда-правда! Как хорошо у нас на Волге, воды вдоволь. А здесь?!

Яглыч наспех вытерся полотенцем, надел полевой китель. Они, не спеша, пошли в сторону медпункта.

2

– 

Тяжелый был путь от Кабула?

– Не то, чтобы тяжелый. Ничем не примечательный, обычный рейс. Где-то нас пощипали, где-то спокойно проехали. Что ты, док, хочешь? Идет война, она без жертв не бывает. Жалко погибших ребят. А в Кандагаре сегодня моего командира взвода убило. Какой был парень! Мой земляк, тоже из Костромы. Я вот буду ехать в Шинданд, а он будет возвращаться в родной город в «деревянном бушлате». Так, кажется, у Высоцкого есть обозначение домовины. Мой дед, царство ему небесное, себе сам состругал, велел только в своей домовине и хоронить. Так и сделали потом.

Если тебе интересно, то расскажу немного о своем рейсе. Помню, что первый на нашем пути кишлак встретил мирной картиной: в шелковичных садах женщины бережно сметали в платки опавшие ягоды (потом их просушат, смелют, испекут из муки сладкие лепешки. Я как-то пробовал, понравились); девчонки пасли коз и коровенок, мальчишки, как это бывает, наверное, во всем Афганистане, промышляли мелкой торговлей; мужчины заготавливали саман для восстановления пострадавших от взрывов жилищ.

Удалось мне увидеть в этом рейсе настоящую афганскую глубинку. Вечерело, когда мы вошли в обозначенный на карте кишлак. Правда, раньше не доводилось через него проезжать. Дома, как ласточкины гнезда, прилепились на склоне горы. И стоят они один над другим, когда крыша нижнего служит двориком для верхнего. В домах, как рассказывали, множество тесных и темных помещений с узкими лабиринтами-проходами и лазами-лесенками. Но бÓльшая часть жизни афганца проходит на крышах – они обмазаны глиной и чисты, как светелки в украинских хатах (у меня жена из Полтавы, так что я бывал у ее родичей). Здесь афганцы сушат на зиму ягоды шелковицы, здесь отдыхают и совершают утренний намаз. И пулеметы, случается, тоже бьют с крыш.

На ночлег мы с замполитом устроились на крыше, где-то у вершины горы. Нас пригласил местный активист, член НДПА (народно-демократическая партия Афганистана). Ни есть, ни спать от усталости не хотелось. Темень – непроглядная, только в свете звезд угадывались бледными террасками все те же крыши – картина фантастическая. В полночь где-то в стороне начала работать афганская артиллерия: от разрывов снарядов горы озаряются вспышками, как от зарниц молний, а спустя несколько секунд прокатывается тяжелой колесницей, множась эхом, глухой грохот.

Невский давно заменил повязку на руке Виктора, но и сейчас не спускал глаз с рассказчика. Уж больно образно тот описывал свой путь.

– А что дальше?

– А дальше были засады, стрельба, гибель двух моих водителей. Мчались, как сумасшедшие. Скорость и жизнь на здешних трассах – понятия равнозначные. Были и спокойные участки трассы, тогда ехали на малой скорости.