Регрессор

Как солдатики на учениях все присутствующие в зале попадали на пол. И начали считать. Вслух, вот потеха! А я спокойно вышел из банка и неторопливо пошел к проулку. Фарт не подвел и цурэк я провел просто идеально. Теперь можно было и уходить из города.

Наобум действовать было нельзя. Легаши, какими бы улитками не были, а думать и действовать умели. Про налет на банк они узнают минут через двадцать, когда кто-нибудь из клерков добежит до ближайшего участка. И начнется облава уже по всем правилам: с перекрытием дорог, патрулями на железнодорожной станции и конными разъездами. С учетом их неповоротливости, у меня был примерно час. И его я потратил с толком.

Добежал до свертка с одеждой. Забился в проулок и там, дрожа от холода, переоделся. Преобразившись из забитого жизнью и работой трудяги в мелкого чиновника. Переложил деньги из саквояжа в баул — нечего с приметной вещью таскаться. И в новом облике двинулся к вокзалу.

Я специально подгадал цурэк к вечернему поезду. Осталось только купить билет и покинуть провинциальный город за двадцать минут до начала облавы. А там сойти через три-четыре станции, несколько дней прожить в гостинице и потеряться для легашей. После чего уже можно будет ехать в столицу.

Глава 2

С незначительными оговорками, мой план побега был реализован полностью. В столицу, правда, попал не через неделю, как сам планировал, а спустя две, если считать с момента бегства. Пришлось чуть подольше поплутать, сбивая со следа настырных легашей. Вот же втемяшилось в их головы Кровавого Янака взять! Но зато на перон железнодорожного вокзала столицы я сошел в полной уверенности в том, что от хвостов избавился.

Хотя… Сколько товарищей в допросную, а потом на виселицу попали, потому, что были “полностью уверены”? Помня об этом, к гостинице “Центральной” я добирался кругами. Петлял, как заяц, менял маршруты и извозчиков, заходил в кафетерии, словом вел себя как путешественник, прибывший в столицу из провинции.

Костюм мой, как и образ, в пути здорово изменился. Если из провинциального центра уехал мелкий чиновник, то в столицу прибыл богатый купец. Тяжелое пальто с меховым воротником, под которым можно было разглядеть ручной работы костюм синего цвета. Огромная лисья шапка, с падающим на спину хвостом этого зверя. И блестящие черные сапоги. Наряд вышел очень привлекающим внимание, но не к персоне, а к себе самому. Он сообщал всем легашам примерно следующее: богатый провинциал. Вкуса нет, манер нет, терпения нет. А вот склочности и чувства собственной важности — целый грузовой вагон. Подходим, господа полицейские, не стесняемся!

Никто, однако, не спешил подходить и хоть как-то моей персоной интересоваться. И в “Центральную” я прибыл пусть и с задержкой на пару часов, зато со спокойной душой. И сразу же послал запрос на связь местной ячейке.

Вот чего легаши никак в толк взять не могут, так этого того, что искать Движение следует не только по городским низам, рабочим сходкам и конспиративным квартирам, но и в таких вот фешенебельных местах, как гостиница “Центральная”. Оставляешь у консьержа записку “господину Церкхеру” до востребования и ждешь. Раз в день, а то и чаще, связной, живущий в этой же гостинице, справляется у того относительно корреспонденции. И получает, среди газет и приглашений, сообщение от такого, как я. Просто и действенно. Дорого только. Но на то касса Движения и пополняется от цурэка.

Весь остаток дня до вечера, я провалялся в номере. Ожидание меня не утомляло с тех пор, как я научился читать. Днями бы сидел с книгой под лампой, только еду подавай. В литературных предпочтениях был я, как выразился один из моих старших товарищей, человеком всеядным. Сегодня мог читать беллетристику, наслаждаясь приключениями романтического злодея Пиноти, назавтра восторгаться литературной критикой Дерлинского, а еще через день — штудировать “Аэродинамику” профессора Александра Терри. Разве что, недолюбливал я пьесы, считая это направление насквозь буржуазным и от реальной жизни оторванным.

На сей день я заготовил себе чтиво не развлекательное, а вполне серьезное. “Паровая механика” того же Терри. Этот ученый меня поражал. Во-первых, казалось, что был он сведущ совершенно в любой научной области, от астрономии до геологии. А во-вторых, писал языком простым о вещах сложных. Что для меня, человека с грамотой познакомившегося к двадцати одному году, было очень важным.

Когда я погрузился в строчки “Паровой механики”, во все эти графики, формулы и КПД, в дверь постучали. Заложив книгу закладкой, я подошел к двери и открыл. В коридоре стоял мальчишка в бордовой форме посыльного. Такой маленький гвардеец, еще бы шапку ему высокую.

— Господин Дюро? — спросил он.

— Это я.

— Вас ждут в номере “131”. Это на третьем этаже.

— Кто ждет? — ничуть не удивленный приглашением спросил я.

— Господин Церкхер.

Вот так. Пока легаши рыщут по предместьям, связной приглашает меня в гостиничный номер для беседы. Используя мальчишку-посыльного.

— Благодарю.