Регулюм

Стас прошелся по комнате, слепо касаясь мебели рукой. В ушах все еще звучал голос отца девушки: «Наша дочь умерла, когда ей исполнилось шесть лет…»

Нет, таких случайностей быть не может. Дарья попала под тренд «рикошетом». Метили в него, Станислава Панова, превратившегося волей обстоятельств в абсолютника! А это означает, что он в ответе за то, что случилось, и должен сделать все, чтобы спасти любимую!

Что-то изменилось вокруг.

Свет лампочек из желтого стал на мгновение красным, повеяло холодным ветром, словно открылось окно в морозный зимний вечер, и тотчас же в затылке Станислава лопнула «косточка», отзываясь ветвистыми электроразрядами во всем объеме головы.

Гостиная стала корчиться, плыть, искривляться, таять, сквозь ее интерьер проступили смутные тени деревьев, фигуры людей, какая-то машина. Совершенно инстинктивно Стас отмахнулся от видений, будто движением руки собирался избавиться от наваждения, и обстановка комнаты восстановилась. Но фигуры не исчезли. Уплотняясь и приобретая объем и цвет, в гостиной проявились трое гостей, словно сошедших с обложек фантастических боевиков: струящиеся, играющие перламутровым серебром, как живая рыбья чешуя, комбинезоны со множеством карманов, застежек, «молний», сеточек и блях, сложные шлемы с зеркальными забралами, необычной формы пояса с батареями каких-то цилиндриков и штырей и устрашающего вида карабины в руках.

Один из «киборгов», двигаясь несколько неуверенно, навел на хозяина карабин, в затылке снова шевельнулась, прорастая, «сливовая косточка», и Стас внезапно обрел небывалую остроту зрения, реакцию и ясность мышления. Почти не осознавая, что делает, он метнулся вперед, под ствол карабина, одной рукой повернул ствол таким образом, что тот стал смотреть на второго «киборга», и одновременно с выстрелом нанес кулаком короткий, но мощный удар в промежность противника.

Заговорила рация в ухе:

– Панов, слышите меня?! Немедленно уходите!

Но отвечать Стасу было недосуг.

Из дула карабина вылетел змеящийся ручеек зеленого огня, вонзился в шлем второго чужака. Раздались два вскрика – женских! «Киборг», получивший разряд неизвестного излучения, упал навзничь, ломая телом журнальный столик. Его напарник, отлетевший от удара к телевизору, согнулся пополам, держась за низ живота, однако тут же бросился на Стаса одновременно с третьим гостем, поднимавшим ствол электрокарабина.

Если бы он был мужчиной – пришла холодная трезвая мысль, – вряд ли очнулся так быстро.

Стас понял, что дерется с женщинами, хотя его это не остановило. Им руководила чья-то жесткая воля, а тренированное тело послушно выполняло приказы, будто он всю жизнь только и делал, что занимался рукопашным боем.

Стас ушел от выстрела – заныли толчковые мышцы ног, все же к таким нагрузкам они были не готовы, – винтом вывернулся из захвата «киборга» без карабина и подставил его под очередной выстрел. Затем прыгнул через кресло, толкнул его в ноги оставшемуся противнику, выбил оружие и толчком-щелчком («поршень» – всплыло в памяти название приема) торца ладони в грудь отбросил «киборга» к стене. Ударившись затылком о кирпичный выступ, на котором стояла статуэтка Александра Сергеевича Пушкина, гость сполз на пол и остался недвижим. Рядом упала и разбилась статуэтка поэта.

«Прости, Александр Сергеевич!» – беззвучно прошептал Стас.

Руководствуясь все тем же темным знанием, он наклонился над телом, поискал пальцами затвор шлема (руки знали, что делать!), повернул кремальеру, откидывая забрало, и шепотом выругался. В отверстии шлема виднелось бледное женское лицо с закрытыми глазами.

– «Волчицы»! – глухо проговорил Станислав. Дернулся назад, услышав какой-то шорох, и встретил взгляд Димы, держащего в руке пистолет. Взгляд этот выражал изумление, недоверие и страх.

– Это ты их сделал?!

– Н-нет… я, – сказал Стас, чувствуя эйфорическую легкость в теле и начиная растворяться в тихом гуле, возникшем в костях черепа, в котором потонул голос рации.

Пол квартиры дернулся, мигнули лампы. Тела «волчиц» исчезли! Интерьер гостиной снова начал плыть, искажаться, становиться прозрачным, сквозь него протаяли новые фигуры в спецкомбинезонах, какие-то кусты и камни.

– За мной! – дернул Стаса за руку Дима, и они бросились из квартиры вон, не дожидаясь очередной трансформации реальности, с помощью которой «волчицы» пытались захватить Панова.

Кубарем скатившись по изгибающейся под ногами, как живая, лестнице вниз, они нырнули в кабину «Лексуса», и Стас успел заметить, как громада дома изменила очертания: из двадцатидвухэтажного он превратился в девятиэтажный! Взревел мотор, джип сорвался с места и понесся со двора, распугивая гуляющих с собаками граждан. Стас, вцепившись обеими руками в сиденье, глядел назад, веря и не веря в метаморфозы ландшафта, которые не замечал никто из людей, даже Дима. Через минуту очнулся, расслабился, перестал оглядываться, заныли натруженные мышцы рук и ног.