Рейд

Саблин морщится, одёрнуть хотел дурака, да поздно, все рыбари идут смотреть налима. Собрались, поздоровались. Посмотрели на налима. Согласились, что рыба не дурна. Закурили, обговорили сегодняшние уловы. И тут Андрей Самойлов и говорит:

– А вы слыхали, Пшёнку и Берича бегемот перевернул вчера.

Взрослые казаки замолчали, а Яшка, вот дурень, честное слово, сопля бестолковая, тут же лезет в разговор старших:

– Ага, точно, староста с урядником сегодня объявляли.

Казаки смотрят на него неодобрительно, но хотят знать подробности. А Яшка и рад:

– Попёрлись они за антенну. На вечернюю зорьку пошли, и тут их бегемот и опрокинул. Пшёнка не выплыл, а Берич до деда Сергея дошёл едва живой. Амёбы пожгли. Доктор говорит, ему всю шкуру ниже пояса менять. И ещё он пыльцой надышался, теперь на антибиотики сядет.

Яшка ещё что-то хотел сказать, пока взрослые слушают, да Аким оборвал его сурово:

– Болтать хватит, взялся помогать – так помогай, тащи рыбу в мой квадроцикл. И снасти.

– Так я ж… – хотел было ещё что-то сказать Яшка.

– Таскай рыбу, – оборвал его Аким.

Казаки помолчали, покурили.

Серёгин сказал:

– Видать, старшины соберут нас сегодня.

Все соглашались. Конечно, соберут. Человек сгинул, не шутка.

Тушили сигаретки, расходились. А Яшка тем временем всю рыбу, все снасти и даже ружьё уже сложил Акиму в квадроцикл. И сам залез в кузов.

Аким не гнал его, дурака. Поехали.

– Дядь, Аким.

– Ну, – нехотя говорил Саблин.

– Так вы теперь за бегемотом в рейд пойдёте?

– Если общество решит – пойду.

– Конечно, решит, вы их столько уже побили! Больше вас в станице никто бегемотов не бил.

– Ну, значит пойду.

– Дядь Аким.

– Чего?

– А можете меня взять?

– Общество решает, кому в рейд идти.

– Так я-то знаю, – говорит Яшка, – так общество вам разрешит товарища выбрать, может, меня скажете?

– А ты минёр? Там минёр нужен будет. Со взрывчаткой работал? – Спрашивает Саблин холодно, зная, что Яшка ещё не призывался.

– Да нет, – отвечает парень невесело.

– А может, ты рыбарь хороший или охотник?

– Да нет, – совсем скис Яков.

– А для чего ж мне тебя брать, – зло говорит Аким. – Балластом в «дюраль»?

Яшка не ответил, они приехали, ворота дома Акима открылись, тут же выбежал второй его сын Саблина, Олег:

– Бать, что, налима поймал? – Радуется мальчишка.

Но Аким злится ещё на Яшку, и за то попадает и Олегу.

– Олег, – сурово говорит отец.

– Да, бать.

– На улице скоро сорок будет, а у тебя свиньи на солнце. Сожгут шкуру – я с тебя шкуру спущу.

– Ой, бать, сейчас.

Мальчишка убегает загнать свиней под навес.

Яков невесело сгружает рыбу, носит её в дом Саблина.

Аким выбирает самую большую «стекляшку», даёт её Яшке:

– Матери отнеси.

– Спасибо, дядя Аким.

– Спасибо,– повторяет за ним Саблин с укором,– Делом займись хоть каким. Ходишь, ни профессии, ни знаний. Шапка дурацкая да очки уродливые. Вот и всё, что у тебя есть.

– Я призыва жду, скорее бы уйти, – говорит Яшка.

– Призыва ждёт он, до призыва мог бы и поработать, Юра тебя сколько раз звал на сушилку, чего не идёшь?

– Да не хочу я там с китайцами работать, я казак.

– Ничего, в работе позора нет, и с китайцами поработаешь. А казаком не по рождению становятся, казак – это воин, а ты ещё никто, так, заготовка, живёшь – только имя отца своего позоришь,

– Хорошо, – бубнит Яшка, – пойду к дяде Юре на сушилку.

Аким ему не верил, не первый это разговор у них. Говорит:

– Вечером ужинать приходи и матери поклон передай, спроси, не нужно ли чего.

– Хорошо, – снова бубнит Яшка и с рыбой уходит со двора.

Не успел он снять КХЗ, на пороге кухни уже стояла Настя. Руки в боки. Ничего хорошего эта стойка не предвещала.

– Чего? – Спрашивает Аким.

– Ничего. – Тоном, который говорит о многом, отвечала жена.

– Я налима поймал.

– Видала. – Сказала это небрежно, мол, это меня сейчас мало волнует.

– Ну и чего? – Не понимал её тона Саблин.

– Дежурный приходил, – говорит Настя, – сказал, что сбор в шесть часов в чайной.

Аким наконец скинул костюм химзащиты, сел на стул. Дома было хорошо, прохладно, не больше двадцати семи градусов. А на улице температура уже к сорока подбиралась.

Он молчит.

– Пойдёшь? – Не отставала жена.

– Вот дура, баба, ну как же я не пойду, если дежурный на сбор звал.

– Так, может, ты захворал. – Говорит Настя едко.

– Так не хвораю я, – говорит Саблин, встает, идёт на кухню, там, в дверях, приходится толкаться с женой, она дорогу не уступает. – Может, пообедать дашь?

– Катя звонила, – продолжает Настя, а сама и не думает кормить мужа, – говорит, Пшёнку и Берича бегемот опрокинул.

– С рыбарями такое случается, – нейтрально отвечает Аким, сам за стол садится.

– Так ты уже, наверное, в рейд намылился? – Не унимается жена.

– Никуда я не намылился, – всё ещё спокойно говорит Саблин, – кого в рейд слать – общество решает.

– Намылился, значит, – уже уверенно говорит жена, стала совсем рядом, с каждой секундой всё злее. – С призыва пришёл три месяца назад, не навоевался, что ли? Не настрелялся? Дети отца почти не видят, то на войне, то в болоте, то на войне, то в болоте этом проклятущем. Сами растут. А он чуть передохнул и опять воевать.