Рейдер

Все его тело было покрыто ссадинами, кое-где залепленными аптечными пластырями, а на груди, там, где сердце, отливал сиреневым цветом чудовищных размеров синяк.

«Это тогда…» – мгновенно вспомнила она свой сон: Артем скользит по краю заснеженной, с редкими черными валунами пропасти, за которым угадывается космическая глубина.

– Тема… – уже без особой надежды снова позвала она, подошла и присела на край постели, но он спал – так сладко и глубоко, словно не высыпался целую вечность.

И тогда Настя сделала то, что хотела сделать все это время: сняла и повесила на спинку кресла пиджак, скинула туфли, прилегла рядом и осторожно обняла мужчину, так неожиданно ворвавшегося в ее жизнь. Но вместо того, чтобы просто наслаждаться этим противозаконным счастьем, неожиданно вспомнила взгляды, которыми все время ощупывали Артема эти коровы. Многочисленные его обожательницы даже не думали о том, что уже видела она: за стильной одеждой и бесконечными шутками скрываются следы ударов, о которых никто не знает. «И никогда не узнает…»

Показания

К утру Петр Петрович понял, что все обошлось одним лишь обменом обувью, однако заснуть он так и не сумел. Он строил технологию освобождения – даже если Любомирская, или как ее там, не придет.

Он предчувствовал, что назначенным адвокатом наверняка окажется женщина, эдакая тетка – проблемная, с одышкой, какая-нибудь бывшая судья-неудачница без семьи и мужской поддержки, а иначе чего ей таскаться по следственным изоляторам и выслушивать от следователей всякую ерунду. И понятно, что первым делом «почтальоншу» следует отправить к отцу – пусть настаивает на помощи. Или вымаливает – здесь уж как ей понравится.

Он уже практически представлял, как поведет разговор с этой несчастной, как она бросится исполнять его поручение – хотя бы для того, чтобы оставить свою убогонькую визиточку самому Леониду Краснову. И правильно… когда еще у нее такой шанс появится?

Сейчас Петра Петровича даже не интересовало, какое обвинение ему предъявят, ясно же, что главное сейчас – не анализировать происшедшее, а сосредоточиться на будущем. Как говорили древние римляне: «Past hoc, ergo propter hoc!» («После этого, значит, вследствие этого».). А там, на свободе, он уже быстро раскопает, кто и почему решил сыграть с ним в такую злую игру. И уж будьте покойны, достанем всех!

И едва эта мысль приобрела ясность и законченность, Спирский встал, подошел к двери и забарабанил в дверь. И тотчас же в смотровом окошке послышалось лязганье, и там возник охранник:

– Слушаю вас! Что стучим?!

– Мне нужно к старшему.

Петя не знал, как точно обращаться и о чем просить и вообще с кем и о чем говорить, но точно знал: главное – выбраться. А для этого нужно встречаться, разводить, забалтывать, обманывать, блефовать, в общем, делать все, чему он учился всю жизнь.

– Я хочу давать показания!

– Хочешь – значит дашь, только не спеши давать-то, а то давалка отвалится! – грубо сострил невидимый охранник и захлопнул окошко.

Петр Петрович стиснул зубы и обернулся. Оба его сокамерника не спали и, даже лежа на койках, смотрели на него сверху вниз.

Каша

В загородной резиденции Президента царила обычная утренняя суета. Охранники менялись сменами, шеф-повар давал нагоняй персоналу за то, что каша запаздывает и получается слишком жидкой, а горничные, пользуясь отсутствием хозяина, заканчивали уборку.

Глава государства тем временем совершал ежедневный обычный моцион: конная прогулка, тренажерный зал, бассейн. На 10.00 была назначена встреча с Председателем Верховного суда, на 10.45 с заместителем главы Администрации, на 11.30 с губернаторами Тригорска, Волгограда и Краснодара. К 13.00 он должен был отправиться в Кремль, где его будет ждать Марк Фрид, один из немногих олигархов первой волны, до сих пор держащийся на плаву и пребывавший в фаворе у Кремля.

Каша оказалась на редкость жидкой, и он не стал ее доедать, зато ягоды были необычно душисты и вкусны. Традиционный чай с лимоном и медом завершал завтрак, и теперь нужно было идти менять такую мягкую и приятную кашемирово-шелковую рубашку-поло на тугой крахмальный воротничок и бескомпромиссный синий костюм. Он вздохнул и, сказав «Спасибо», вышел из-за стола. Через пятнадцать минут в рабочем кабинете началась встреча с Верховным.

Отец за сына

Леонид Михайлович Краснов с вечера не мог ни спать, ни есть, ни думать о чем-то другом, кроме как о предстоящей беседе с Президентом. После того, как летом этого года наконец-то были закончены ремонт и реконструкция здания Верховного суда на Поварской и на его торжественное открытие удалось привести самого главу государства, авторитет и ресурс Краснова колоссально выросли. Самые злобные языки умолкли, и Леонид Михайлович ощущал себя победителем и фаворитом. И вот теперь это странное приглашение.