Рейдовый батальон

— Шутишь, ну-ну. Шути. Через полчаса снимаемся. Сначала выхожу я с взводом, затем Голубев, а потом после нас уходишь ты. Понял?

— Понял. Чего ж не понять.

— Куда идем? Домой?

— Начальство скажет, когда выйдем из «зеленки».

Ночную тишину растревожил шум техники, как бы засаду нам «духи» в потемках не организовали на выходе из кишлака. Хорошо только то, что сейчас три часа ночи, и прознать, про наше отступление аборигены не успеют.

— Зам. комвзвода! Буди солдат, только тихо! — принялся я тормошить сержанта.

— А, шо! Товарыш лейтенант, «духи»? Напали? — сонно запричитал Дубино.

— Нет, все в порядке, просыпайся скорее.

Сержант Дубино понемногу приходил в себя, начинал соображать.

— Нэ напали? Тады шо?

— Тады-тады, туды-сюды. Уходим через полчаса. Солдат буди без криков, собирать манатки тихо-тихо. Собрать шмотки и по машинам. Один дозорный остается на крыше. Как техника пойдет мимо нас, тогда и мы заведем машины, а наблюдатель пусть быстро спускается, и на мою машину садится.

— Поняв, поняв. Усе поняв.

— Ну, раз «усэ поняв», то командуй, «бульба»!

Взвод зашевелился. Хорошо, что уходим, а то «духи» наверняка Новый год испортили бы обстрелами. А так домой, праздновать в общаге гораздо лучше.

Мимо нас, растревожив гулом ночной сон кишлака, помчались БМП. Вот ротный, вот Недорозий, вот гранатометчики. Мы рванулись следом. Наконец застава, на этот раз пронесло — проскочили без засады. Не останавливаясь на посту, сразу уходим к большой дороге и дальше в поле. Там развернут командный пункт полка. Артиллерия сразу начала обрабатывать оставленную нами «зеленку», прикрывая отход батальона.

Офицеры собрались вокруг ротного. Поздоровались, переглянулись и дружно засмеялись. Очень уж Недорозий выглядел ошарашенным, взъерошенным и напуганным. Тяжело быть взводным на войне после тридцати пяти, его ровесники полки и батальоны возглавляют.

— Ну как, Серега? Понравилось на боевых? — спросил Острогин.

— Да в общем-то, ничего, но могло быть и лучше, главное — почище. Да и местный народ встречает не ласково, нет цветов, оркестра, теплоты и дружелюбия.

— Ну ничего, вернешься в Читу, там тебе будет и дружелюбие, и взаимопонимание, — улыбнулся Сбитнев. — Ребята, идем домой пить шампанское?

— Неужели в Кабул? — спросил недоверчиво Недорозий.

— Пойдем домой, но только чуть позже. Ты, Серега, настоящей прелести войны еще не ощутил! Словно турист ездил на БМП да чуток в грязи повалялся. Теперь твой турпоход переходит в новую фазу, оценишь новые острые ощущения. Идем в горы в район Ниджа-раба. Это рядом, совсем рядом. Горы невысокие, пустяшные. Прикрываем с высоты ущелье, а в кишлаках будут работать десантники.

— Ни хрена себе! — крякнул Острогин. — Новый год в горах, в снегу! Бр-р-р! Я, как южный человек, протестую! Я не выдержу. Сколько издевательств и сразу все одновременно! И подрыв, и заснеженные горы!

— Ладно, Серега, живи и помни мою доброту! Останешься с техникой, и следить за техником, чтоб он не запил! А я, так и быть, покомандую твоим взводом, — сказал ротный.

— Хороший каламбур, он мне нравится так же, как и твоя идея! — обрадовался Острогин. — Я буду мысленно с вами, ночами не спать, за вас переживать, страдальцев.

— Во, гад! Уже издеваться начинает. А как его взвод без него? — поинтересовался я. — Может, я броней порулю. Еще ни разу не сачковал, все время на себе кого-нибудь тащу, да за бездельников взводных работаю.

— Не переломись, Ник! — похлопал меня по спине Острогин. — Мы тебе памятник при жизни поставим, стихи посвятим, а если что с тобой случится, то и песню о тебе, павшем герое, сложим.

— Дурацкие шутки в сторону, — оборвал ротный. — Солдатам обязательно взять спальные мешки, шапки, теплые вещи, рукавицы! В горах ночью будет дикий холод, вершины в снегу. Я — с первым взводом, замполит — со своим взводом.

— Не со своим, а со вторым. Я не командир этого взвода. Я за замполита батальона нынче…

— Хорошо, пусть будет не со своим — а со вторым. Это дела не меняет. Недорозий — с родным третьим, гранатометчики идут тоже со мной, а пулеметы отдаю взводам. Радуйтесь! Занимаем всего три высоты.

— Радуемся, радуемся, — воскликнул я. — Щедрость великого и могучего султана безгранична!

— Идем от предгорья и до задачи пешком. Нам дают миномет, — завершил постановку задач Сбитнев.

— О-о-о, боль наша невероятна, грусть наша безмерна. Надеюсь, мины несут сами минометчики? — осторожно поинтересовался я.

— Нет, несет пехота! Но только до моей задачи, и оставляют вместе с пулеметными лентами. Дальше идут налегке, все дальше и дальше и дальше. Радуйтесь!

— Недорозий не умеет, а Остроге все равно. Доволен я один. Радуюсь!..

— Ники, теперь хватит радоваться. Иди к замполиту полка и не вздумай сказать, что командуешь взводом. А то нажалуешься, а мне втык будет за это.

— О-о! К замполиту… Заряжаться энтузиазмом и интузазизмом. Воодушевляться и потом воодушевлять. Наполниться бредом по самое горло и затем излить его на вас, канальи.

— Иди, иди. Да поскорей возвращайся. А то без обеда останешься, — напутствовал Острогин.