Рейх. Воспоминания о немецком плене, 1942–1945

Лагерфюрер и шеф выгнали нас из кантины, заперли ее и вызвали на место гештаповцев. Прибывший вскоре комиссар гештапо почему-то равнодушно отнесся к происшествию. Допросив с пристрастием многих из нас (надлежащее количество зуботычин и ударов было отпущено сполна), он порекомендовал шефу и лагерфюреру самим расправиться с нами. А если подобный случай повторится, сказал комиссар, тогда гештапо предпримет более крутые меры. С тем он и уехал.

Итак, все обошлось хорошо, а могло бы окончиться большими неприятностями для многих пленяг. Правда, почти всех посадили на хальбрацион (на 1 неделю), а Каримова и меня на 3 дня в целле (карцер).

Фриц Штайнбрешер вновь подтвердил окружение 6‐й армии в Сталинграде. 300 тысяч фрицев в капкане[471].

Нехорошие дела творятся в лагере: антагонизм между русскими и украинцами достиг чудовищных размеров.

— Эй вы, хохлы хитрожопые, — говорят русские пленяги, — за сколько продались немцам?

Только ли «хохлы», и разве все «хохлы»?

Беломар резонно отвечает:

— Хохлы продались, а украинцы нет.

В нашем бараке втрое больше «хохлов», но командуют русские.

— Эй, хохлятина, бери метлы, мети пол!

Не идут — по шее.

Такой порядок завел матрос Жорж[472]

— барачный полицай.

По жалобе ли «хохлов» или по другой причине — лагерфюрер Берг-Эмден приказал расселить отдельно русских и украинцев. Всех выгнали во двор и построили «драй-унд-драй».

— Украинер, хенде хох, альзо руки верш![473]

Почему-то руки подняли и два чистокровных русака: Кронштадт и Чистенький.

Русских оказалось немного — около 300 человек, включая украинца Беломара, татарина Каримова и меня.

У «хохлов» вожаком — Галиция. У него душок пробандеровский[474].

Наша тройка крепка. Около нас всегда Романов, Зотов, Николай Веркин, Жеронкин, Диксонов. На них положиться можно.

Саша Романов — парень что надо. Он вчера испортил мотор трансмиссии на МАД: набросал туда чего-то. Никто не дознался причины: фрицы довольно беспечны.

Ура! Трехдневный траур.

В 15‐00 остановили станки — 5‐минутное молчание в память «Helden von Stalingrad»[475].

Картина своеобразная: унылые лица немцев, а рядом — торжествующий блеск наших глаз. Видя нашу радость, фрицы еще больше хмурятся.

Вершинин, стоявший недалеко от шефа, ухмыльнулся ему прямо в лицо. Тот ударил и посадил в целле.

В нашем русском бараке настроение в общем хорошее. Ребята мигом раздолбают всякого пленягу, в словах которого почуют хоть легкий привкус антисоветчины. Не по душе мне только их антихохлацизм. Правда, это естественная реакция не гетьвидмосквизм Галиции и его хлопчиков. Они пока имеют влияние на некоторые неустойчивые элементы из украинцев. Ведь вот украинца Беломара все русские ребята любят, считают за своего! А все потому, что Костя Беломар резко противопоставляет себя гетьвидмосквистам.

Как бы ни были оправданны антихохлацкие настроения русских пленяг, нужно бороться с проявлениями великодержавного шовинизма, а равно и местного национализма. Ведь все эти измы лишь на руку немцам. Мы станем духовными (не только физическими) пленниками фашистов, коль скоро им удастся разжечь национальную рознь в нашей среде. А ведь так легко, что называется, исподволь, незаметно для себя попасть в сети духовного рабства. Чего стоит только пресловутая классификация пленяг по «жопному» признаку: высшая категория — беложопые (русские); средняя — хитрожопые (украинцы и белорусы); низшая категория — черножопые (все так называемые нацмены или ёлдаши, не подпадающие под обе первые категории).

Эта классификация и соответствующая номенклатура стали традиционными в нашей среде, получили все права гражданства в мышлении и в языке пленяг[476].

Иногда можно слышать и такие тирады:

— Всех фрицев без различия пола, возраста и состояния надо уничтожить, как поганую тварь. Есть и другой способ искоренить это подлое семя: выслать всех в Сибирь, чтобы они там подохли на каторжной работе да на голодных харчах. Неплохо было бы заодно прихватить пшеков (поляков) и хохлов.

Послушаешь раз-другой эти речи, почешешь затылок пятерней, подумаешь да и скажешь: