Реинкарнация да Винчи

Марина (с умилением). Что-то знакомое, я её точно где-то слышала, только не могу припомнить наверняка, где именно. Лео, честно говоря, мне правда невдомёк, при чём тут эта песня? Какая тут связь с моим портретом? Это всё гиперстранно. Если ты перегрелся, давай я за градусником схожу!?

Леонид (снисходительно). Эх ты, дурёха моя. Если я снова не переслушаю полностью эту композицию, будь уверена – я никогда не смогу дописать твой портрет. Это уже не зависящий от меня фактор, извини. Считай, что эта песня – моя муза.

Марина. То есть с этого момента от должности музы я отстранена?

Леонид. Да нет, ну что ты! Не суди строго и не прими за блажь. Я обещаю, что как только я отыщу эту песню, а я ее отыщу, – эта картина, как минимум, будет экспонирована в Лувре. Помяни моё слово.

Марина. Да мне не успех картины важен, дорогой, мне главное, чтобы ты счастлив был и удовлетворён собой. Все регалии и титулы – это явление преходящее-уходящее. Главное – как ты себя оцениваешь. Не живи ради премий да социальных одобрений, живи для себя. Я верю в тебя и никогда не принижаю твоё мастерство, только будь морально готов, что картина долго будет ждать покупателя, не делай на неё больших ставок, чтобы потом не сломаться.

Разговор прерывает аккуратный стук в дверь. За дверью слышится властный женский голос матери Леонида.

Лариса Николаевна. Лёнечка! Марина! Спускайтесь обедать, всё готово.

Леонид. Ма! Зайди сюда, пожалуйста, важный вопрос есть к тебе.

Мать заходит в комнату и удивляется внешнему виду Марины.

Лариса Николаевна. Так, дети, прекратите приобщать меня к вашим ролевым играм. Будьте добры эти реконструкции проводить без меня. Ещё Калигулы нам в доме не хватало с оргиями.

Леонид. Забавно, но не смешно. Мам, выручи, ты случаем не помнишь песенку, в которой пелось примерно так: омази-и-и-и, омаза, лайкозоу дза-а-а-а-а, на-на-на-на, ракомзоун? Только сразу не отмахивайся, дескать, не помнишь. Хотя бы сделай вид, что пытаешься вспомнить. Очень нужно.

Лариса Николаевна. Нет, солнышко, пока мне это ни о чём не говорит. Но мне кажется, если бы ты в конце перешёл на фальцет, то, возможно, какие-нибудь зацепки бы появились. Может быть, ты далёк от оригинальной интерпретации?

Леонид. А вот это было смешно! Цинично, но годно.

Лариса Николаевна. Так, кукозики! Всё стынет. Хватит ерундой страдать, Мариночка, переодевайся. Идёмте есть, там отец уже за столом всех сейчас проклинать начнёт. Он поднимется сюда и нами отобедает.

Марина отходит к матрасу и начинает переодеваться.

Леонид. Извините меня, конечно, достопочтенные дамы, но пока мой интерес не удовлетворён, я вынужден отказаться от трапезы. Приятного всем аппетита. Папочке – пламенные приветы с обнимашками. Я не смогу ни есть, ни пить, ни спать, пока не отыщу эту песню! Это дело принципа. Если я не сдержу своих слов, то запротоколируйте, что я вероломно предал высокое искусство.

Лариса Николаевна. Ну и зачем объявлять голодовку из-за какой-то нелепой песни, сыночка? В такой глупой смерти ни смысла, ни чести нет. Ладно, пошутили и хватит. Захочешь – подходи, дело твоё. Марина, переоденешься – и мигом вниз, там куриная отбивная с картошечкой и слойки яблочные к чаю, пальчики оближешь!

Марина (завершая переодевание). Лео, ну не смешно уже, любимый, прекрати паясничать. Знаешь же, что я без тебя не пойду. Ну подурачились, и хватит. Лариса Николаевна, дайте минутку, и мы спустимся. Я вообще уверена, что это всё шуточки у него. Он, сто процентов, уже закончил этот портрет, просто пока не готов мне его показать. Ну, коли сомневаешься в моей реакции или стесняешься, то покажи хотя бы матери своей, пусть оценит и своё мнение выскажет, может, и убедишься, что хорошо вышло.

Леонид. Да не буду я эту картину покамест никому демонстрировать! Ну, русским же по белому сказал, что она не готова. Как закончу, так милости прошу! А при каком условии я её довершу, повторяться не стану. Нет песни – нет картинки. Разговор исчерпан. Точка! Тчк!

Тем временем Марина благополучно завершила процесс переодевания.

Лариса Николаевна (нежно беря Марину за руку). Ладно, дорогая моя, не подыгрывай ему. Пущай ищет свою песенку дурацкую, нанимает частных детективов, армию музыкальных экспертов, пусть что угодно предпринимает. Жрать захочет – отвернётся от своего искусства и глазом не моргнёт.

Леонид остаётся наедине с собой и своими мыслями.