Реинкарнация (СИ)

Всё это происходило за какие-то мгновения, но Асифу они показались вечностью. Он видел как его безоружный отец расшвыривал солдат как шакалов, напавших на льва, но те снова вставали и атаковали его. Асиф заметил, как позади него свет перекрыла тень, он обернулся — шестой солдат, что стоял у входа, привлеченный шумом бежал сюда.

— Схватить мальчишку! — проорал главный не рискуя нападать на «синелицего», он видел как его собственные солдаты бессильны даже против безоружного.

— Беги же! Беги отсюда! Приказываю тебе! — прокричал охрипшим голосом его отец, в очередной раз отбивший атаку псов Солтана.

Главный направился по направлению к Асифу, с целью не дать ему сбежать, солдат у входа принял боевую стойку и угрожающе шёл к нему навстречу. Асиф не смел ослушаться отца, он стремглав помчался на солдата и когда тот уже замахнулся, что бы произвести удар, его сабля со звоном ударилась о потолок низкой пещеры. Этого секундного замешательства хватило и Асиф не снижая скорости, резко проскользнул у него между ног, попутно полоснув лезвием шамшира по ногам. Солдат взвыл, выронил саблю из рук, схватился за промежность и стал кататься по полу усыпанному черепками. Тёмно-красная кровь фонтаном била сквозь его пальцы орошая потолок и стены.

— Ах, ты чертово отродье! — взревел командующий и уже готовился нанести колющий удар, как поскользнулся на луже крови и упал на раненого солдата, от чего тот хрустнул и взвыл ещё сильнее.

Сабля командира со звоном высекла искры в каких то сантиметрах от головы Асифа. Главнокомандующий всё ещё лежал чертыхаясь, когда Асиф встал и последний раз оглянулся назад.

Перед его глазами предстала ужасная картина, его отец побежден, четверо псов остервенело кромсали и тыкали саблями фигуру, вздрагивающую при каждом ударе. На его глазах навернулись слёзы и он побежал прочь, не в силах вынести этого зрелища. Он бежал изо всех сил и ревел, бежал настолько быстро насколько позволяли ему его ноги. Его слёзы разлетались по щекам от ветра, а сзади слышался топот погони. Он бежал не разбирая дороги просто вперёд, слезы застилали ему глаза. Пока он не обнаружил, что бежать некуда, перед ним простирался глубокий и крутой обрыв.