Реинкарнация сильнейших. Лирическая сказка об управлении кризисом организации

– Пусть построит нам такую же культуру, как была у вас!

– А зачем вам такая же? У вас своя есть, и основная корпоративная ценность и критерий лояльности заодно известны с порога – это вы, Джан Франкович.

– Я? – президент был искренне удивлен. – Это ты что, на собеседовании с Агриппиной поняла?

– Это я поняла сегодня, но на базе вчерашнего. Давайте двигаться к задачам великого проекта.

„Азбука“. „К“ – Корпоративная культура (добавить в „Азбуку“)

Система норм, ценностей, понятий, традиций, обычаев и прочих неуловимых вещей в компании – даже мифология. То, во что следует окунать каждого вновь прибывшего. И то, что является фильтром для работающих. Соответствие или несоответствие формальным и неформальным нормам компании – пропуск в мир возможностей.

Формировать КК – значит определить основные принципы ее создания и поддержания на высоком уровне; разработать и включить в регулярное планирование проведение корпоративных инсталляций и мероприятий, способствующих достижению как основных результатов проекта, так и высочайшего корпоративного духа.

Одним из принципов корпоративной культуры в части деловых результатов может быть, к примеру, выделение существенной зоны ответственности для работающего специалиста и управление по целям.

„К“ – Кодекс

Определить, сформулировать и зафиксировать в качестве кодекса поведения сотрудников основные стандарты, ценности, правила, действующие на протяжении „жизненного цикла“: вход, адаптация, развитие, зрелость и т. п.

Кодекс корпоративный – составляющая корпоративной культуры, часть миссии фирмы.

(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 1)

Босс говорил неохотно. Как-то атмосфера переговоров изменилась, Пионерогероева это ощутила шестым или седьмым чувством. Будто еще минуту назад сияло солнце, а сейчас надвигается шторм, и небо затянуто, и тучи набежали.

Пока она размышляла над такой резкой сменой тональности, президент ходил по кабинету. Она пыталась задавать уточняющие вопросы, но он в ответ болезненно морщился и отмахивался рукой.

„Не туда, опять не то, – проскакивая очередной вопрос, думала Пионерогероева. – Я тут как по минному полю бреду или ползу– вон как настроение меняется“.

Безбашнев не ответил ни на один прямой вопрос – излюбленное оружие Пионерогероевой, – оставляя ей возможность догадываться по каким-то обрывкам. Вопросы из серии „кто нам Бейбаклушкина, сколько мы хотим бродажить, где мы были раньше, хотим ли мы бродажить, будет ли создаваться новая структура для решения задач, какие они, эти задачи“ остались глухо без ответа.

Пионерогероева решила прибегнуть к своему второму излюбленному оружию – дотошному слушанию. Отличие этого метода от пропагандируемого всеми мастями психологов-консультантов активного слушания заключалось в отсутствии всяческих знаков поддержки – угу, да-да и головокивания. Здесь нужно было принять позу императрицы на пресс-конференции, сделать лицо похожим на маску и сконструировать предельно внимательный взгляд. Что-то среднее между прокурорским взором и взглядом врача-психиатра при осмотре больного. Из реакций при дотошном слушании годятся только недоуменное приподнимание бровей, желательно одной, едва заметное кратковременное сжимание губ с одновременным опусканием их уголков (гримаса, похожая на выражение каприза) и последующее отведение взгляда с продолжительным вздохом. Дотошное слушание сработало. Президент начал говорить по существу.

Но то, что Пионерогероева услышала, озадачило ее еще больше.